Сцена пятая

Рассказчик (у карты). Сколько ни старались в суде скрыть дело, но на другой же день весь Миргород узнал, что свинья Ивана Ивановича утащила просьбу Ивана Никифоровича. Одно средство оставалось: примирить двух приятелей. Но как приступить к этому, когда все покушения были до того неуспешны? Однако ж еще решились попытаться, но Иван Иванович напрямик объявил, что не хочет, и даже весьма рассердился. Иван Никифорович вместо ответа оборотился спиною назад и хоть бы слово сказал. Тогда процесс пошел с необыкновенною быстротою, которою обыкновенно так славятся судилища. Бумагу пометили, записали, выставили нумер, вшили, расписались, все в один и тот же день, и положили в шкаф, где оно лежало, лежало, лежало год, другой, третий; множество невест успело выйти замуж, в Миргороде пробили новую улицу, у судьи выпал один коренной зуб и два боковых, у Ивана Ивановича бегало по двору больше ребятишек, нежели прежде; Иван Никифорович в упрек Ивану Ивановичу выстроил новый гусиный хлев, хотя немного подальше прежнего, и совершенно застроился от Ивана Ивановича, так что сии достойные люди никогда почти не видали в лицо друг друга - и дело все лежало, в самом лучшем порядке, в шкафу, который сделался мраморным от чернильных пятен. Между тем произошел чрезвычайно важный случай для всего Миргорода. Городничий давал ассамблею! Где возьму я кистей и красок, чтобы изобразить разнообразие съезда и великолепное пиршество?

Поднимает карту-штору, обнаруживая длинный стол, уставленный всевозможными яствами. За столом городничий, судья, секретарь, подсудок, Иван Иванович, Иван Никифорович и гости. Иван Иванович и Иван Никифорович едят, не глядя друг на друга, не подымая глаз. Остальные застыли с ножами и вилками в руках, не спуская глаз с бывших друзей. Наконец Иван Иванович и Иван Никифорович встают из-за стола. Все, сидящие за столом, вскакивают, предвкушая необыкновенно интересное зрелище. Городничий заходит за спину Ивана Ивановича, а один из гостей, известный в Миргороде как Иван Иванович с кривым глазом, - за спину Ивана Никифоровича и подталкивают их навстречу друг другу.

(Ведет себя, как болельщик на футбольном поле.) Надо спихнуть их вместе и не выпускать до тех пор, пока не подадут рук. Так! Хорошо! Иван Иванович, что с кривым глазом, натолкнул Ивана Никифоровича, хотя и несколько косо, однако ж довольно еще удачно... Ах! Городничий сделал дирекцию слишком в сторону... Видно, никак не может управиться с своевольною пехотою. На сей раз она не слушает никакой команды и, как назло, закидывает чрезвычайно далеко и совершенно в противную сторону... Впрочем, может, это происходит оттого, что за столом было чрезвычайно много разных наливок. Ах! Иван Иванович* упал на даму в красном платье, которая из любопытства просунулась в самую середину! (Судья чтоб поправить это дело, занял место городничего и, потянувши носом с верхней губы весь табак, отпихнул Ивана Ивановича в другую сторону.) Ну, всё в порядке. В Миргороде это обыкновенный способ примирения. Он несколько похож на игру в мячик. Итак, несмотря на то, что оба приятеля весьма упирались, однако же таки были столкнуты, потому что обе действовавшие стороны получили значительное подкрепление со стороны других гостей.

Городничий. Бог с вами, Иван Никифорович и Иван Иванович! Скажите по совести, за что вы поссорились? Не по пустякам ли? Не совестно ли вам перед людьми и перед богом?

Иван Никифорович (пыхтя от усталости). Я не знаю, что я такое сделал Ивану Ивановичу; за что же он порубил мой хлев и замышлял погубить меня?

Иван Иванович. Неповинен ни в каком злом умысле. Клянусь и перед богом и перед вами, почтенное дворянство, я ничего не сделал моему врагу. За что же он меня поносит и наносит вред моему чину и званию?

Иван Никифорович. Какой же я вам, Иван Иванович, нанес вред?

Иван Иванович. Разве это не вред, когда вы, милостивый государь, оскорбили мой чин и фамилию таким словом, которое неприлично здесь сказать.

Иван Никифорович (дотрагиваясь пальцем до пуговицы Ивана Ивановича). Позвольте вам сказать по-дружески, Иван Иванович, вы обиделись за черт знает что такое, за то, что я вас назвал гусаком...

Иван Иванович на мгновение застыл и, вырвавшись от обнимающего его сзади судьи, в бешенстве выбежал вон.

Рассказчик испуганно опустил карту-штору.

Рассказчик. Целый месяц ничего не было слышно об Иване Ивановиче. Он заперся в своем доме. Заветный сундук был отперт, из сундука были вынуты - что же? Карбованцы, старые дедовские карбованцы! И эти карбованцы перешли в запачканные руки чернильных дельцов. Дело было перенесено в палату. И когда получил Иван Иванович радостное известие, что завтра решится оно, тогда только выглянул на свет и решился выйти из дому. Увы! С того времени палата извещала ежедневно, что дело кончится завтра, в продолжение десяти лет.

Затемнение.