8. Новые эстетические идеи Гоголя

Постановкой "Ревизора" на петербургской сцене 19 апреля 1836 г. и последовавшим затем отъездом Гоголя за границу (6 июня 1836 г.) завершился первый, петербургский, период его жизни и творчества, продолжавшийся семь с половиной лет. Это был период быстрого созревания и наибольшей активности его таланта, когда были созданы или задуманы все его художественные произведения, в том числе и "Шинель" и "Мёртвые души", завершённые или частично осуществлённые позднее.

К концу этого периода Гоголь достиг не только полного расцвета дарования, но и понимания своеобразия и общественного значения своего творчества. Он преодолевает теперь свои прежние романтические взгляды на искусство, и его эстетические убеждения значительно меняются.

Так, 13 мая 1836 г. он писал Погодину: "Еду за границу, там размыкаю ту тоску, которую наносят мне ежедневно мои соотечественники. Писатель современный, писатель комический, писатель нравов должен подальше быть от своей родины"^*. "Комическое", точнее - сатирическое изображение общественных нравов николаевской России является теперь, по мнению Гоголя, основной задачей современной ему русской литературы, её последним творческим словом. И он берёт на себя её осуществление, гордо считает себя призванным её разрешить.

^* ("Письма Н. В. Гоголя", под ред. В. И. Шенрока, т. I, стр. 370. (Курсив наш. - Г. П.))

Тем самым Гоголь переходит к признанию общественного значения искусства. Ещё недавно, в повести "Портрет", Гоголь покарал своего героя, художника Чарткова, за то, что тот прислушивался к мнениям тех, для кого писал свои картины. Теперь, в "Театральном разъезде", написанном вчерне вскоре после первого представления "Ревизора", Гоголь выражает желание отдать себя на суд своих слушателей, на суд общества. "Я бы желал теперь, - говорит за него "автор", - вдруг переселиться в ложи, в галереи, в кресла, в раёк, проникнуть всюду, услышать всех мненья и впечатленья... Мне это нужно: я комик. Все другие произведения и роды подлежат суду немногих, один комик подлежит суду всех..."^*

^* (Н. В. Гоголь, Соч., под ред. Н. С. Тихонравова, т. IV, стр. 195-196. (Курсив наш.- Г. П.))

Комический или, точнее, сатирический писатель, по мнению Гоголя, должен следить за развитием национальной жизни и сознательно клеймить её отрицательные стороны. Гоголь и считает себя теперь таким писателем, ставит себе это в заслугу и надеется, что другие оценят его за это.

Один из воображаемых зрителей первого спектакля "Ревизора", выведенный в "Театральном разъезде" и также выражающий мысли автора, говорит: "Я утешен уже мыслью, что подлость у нас не остаётся скрытою или потворствуемой, что ...она поражена осмеянием, что есть перо, которое не укоснит обнаружить низкие наши движения, хотя это и не льстит национальной нашей гордости"^*. Так осознаёт теперь Гоголь свои творческие задачи, задачи писателя-гражданина.

^* (Там же, т. IV, стр. 206. (Курсив наш.-Г. П.))

Самый жанр комедии, которым теперь так увлекается Гоголь, является в его глазах социально направленным родом искусства по самой своей сущности и происхождению. Он выражает эту мысль устами другого своего резонёра в "Театральном разъезде": "Уже в самом начале комедия была общественным, народным созданием. По крайней мере, такою показал её сам отец её, Аристофан"^*.

^* (Н. В. Гоголь, Соч., под ред. Н. С. Тихонравова, т. IV, стр. 201. (Курсив наш. - Г. П.))

Общественно-полезный, поучительный смысл комедии и вообще театральных представлений Гоголь подчёркивает и в своей статье "Петербургские записки", 1836 г. "Из театра мы сделали игрушку, - пишет он там, - позабывши, что это такая кафедра, с которой читается разом целой толпе живой урок, где ...при единодушном смехе, показывается знакомый, прячущийся порок и, при тайном голосе всеобщего участия, выставляется знакомое, робко скрывающееся возвышенное чувство..."^*

^* (Там же, т. XI, стр. 157-158. (Курсив наш.-Г. П.))

Сатирическое творчество (и, в частности, комедия) имеет, по Гоголю, огромное общественное значение именно потому, что гражданские пороки там не просто "показываются", но возбуждают смех читателей и зрителей, что автор их поражает и бичует смехом, воздействуя этим на состояние общества. И Гоголь очень высоко оценивает юмористическую, сатирическую направленность своего творчества. "Никто не вступился за этот смех", - говорит у него "автор" в "Театральном разъезде", оценивая мнение публики о "Ревизоре". "Я комик, я служил ему честно, и поэтому должен стать его заступником"^*.

^* (Там же, т. IV, стр. 226.)

Гоголь даёт затем то короткое, но очень меткое и глубокомысленное рассуждение о различных видах смеха, которое отчасти уже цитировалось выше. Он различает смех, имеющий только субъективные основания, смех, создаваемый "временной раздражительностью" и "болезненным расположением характера" или "служащий для праздного развлечения и забавы людей", и другой смех, порождаемый человеческой мыслью, проникающей в самую сущность наблюдаемой жизни, смех, "который углубляет предмет, заставляет выступить ярко то, что проскользнуло бы, без проницающей силы которого мелочь и пустота жизни не испугали бы так человека"^*.

^* (Н. В. Гоголь, Соч., под ред. Н. С. Тихонравова, т. IV, стр. 226.)

При помощи такого смеха, по мысли Гоголя, глубже осознаются типические характеры людей, для их выражения создаются сатирические образы, которые не могут не произвести сильного впечатления на общество. "Несправедливы те, - пишет Гоголь, - которые говорят, что смех не действует на тех, противу которых устремлён, и что плут первый посмеётся над плутом, выведенным на сцену..." Нет, полагает писатель: "Он [плут] слышит, что уже у всех остался неотразимый образ, что одного низкого движенья с его стороны достаточно, чтобы этот образ пошёл ему в вечное прозвище; а насмешки боится даже тот, который уже ничего не боится на свете"^*.

^* (Там же, стр. 201. (Курсив наш.- Г. П.))

Утверждая комедию как очень значительный и серьёзный по своему содержанию вид искусства, всецело служащий общественным интересам, Гоголь противопоставляет её легкомысленным водевилям и мелодрамам, идущим из Франции и удовлетворяющим поверхностные эстетические запросы петербургских чиновно-дворянских кругов. "Эффект, вечный эффект, - пишет он о них, - и ни одно лицо не возбуждает никакого участия".

Отрицая трафаретные любовные сюжеты подобных произведений и их однообразные развязки, Гоголь защищает своё право и обязанность, обязанность комического писателя, брать сюжеты более разнообразные и гораздо более характерные для современных ему общественных нравов. "Теперь, - говорит один из его резонёров в "Театральном разъезде", - сильней завязывает драму стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить во что бы ни стало другого, отмстить за пренебреженье, за насмешку. Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь"^*.

^* (Там же, стр. 200. (Курсив наш.-Г. П.))

Сознательно предлагая такие сюжеты для комедии и применяя их в своих собственных произведениях, Гоголь всем этим проявляет себя не только как писатель социальный, но и как смелый новатор критической мысли, отвечающей передовым запросам своей современности. И до Гоголя русские комедиографы (Княжнин, Грибоедов и др.) разоблачали и стремление к чинам, и жажду наживы, но разоблачали их через любовную интригу. Гоголь же хочет сделать корысть и карьеру основными пружинами комедийного действия. Этим он сознательно стремится придать произведению более глубокий и острый сатирический смысл.

Столь же ясно осознаёт и смело защищает Гоголь другую новаторскую тенденцию своего творчества - отказ от введения в комедию, как и в повесть, положительных героев, выражающих идеалы автора. В "Театральном разъезде" он заставляет воображаемых зрителей "Ревизора" сетовать за это на автора. И от лица одного из своих резонёров он тут же даёт им всем свой ответ, ответ очень значительный по мысли.

Нисколько не забывая и теперь о задачах истинного, возвышенного искусства, но считая теперь лучшим осуществлением такой идеи искусства прежде всего комедию с её острой социальной направленностью, он подчёркивает творческий, обобщающий характер всех образов только что созданного им произведения.

По его мысли, образы "Ревизора" все вместе составляют не внешнюю картину русской жизни, но "скорее фронтиспис", т. е. группу образов, расположенную не по принципу внешнего правдоподобия, но по законам художественного творчества, отражающего самую сущность общественной жизни и не имеющего отношения к личному и случайному; "...и сцена,- пишет Гоголь, - и место действия идеальные". "...Это - сборное место: отовсюду, из разных углов России, стеклись сюда ...заблуждения и злоупотребления, чтобы послужить одной идее - произвести в зрителе яркое, благородное отвращение от ...низкого"^*. Поэтому в таком произведении не место "честным лицам". По мысли писателя, идеальный герой здесь только нарушил бы единство сатирической идеи и всего произведения, отвлёк бы внимание зрителя от основных, отрицательных героев, ослабил бы впечатление, которое они должны на него произвести.

^* (Н. В. Гоголь, Соч., под ред. Н. С. Тихонравова т. IV, стр. 218.)

При этом Гоголь подчёркивает, что, несмотря на скопление только отрицательных персонажей, его комедия всецело сохраняет свою правдивость и жизненность. "Впечатление ещё сильней оттого, - пишет он, - что никто из приведённых лиц не утратил своего человеческого образа: человеческое слышится везде. Оттого ещё глубже сердечное содрогание"^*. Не употребляя здесь слово "реализм", Гоголь, по существу, указывает не только на злободневный социальный смысл своего произведения, но и на реалистический принцип отражения жизни, положенный в основу его комедии.

^* (Н. В. Гоголь, Соч., под ред. Н. С. Тихонравова, т. IV, стр. 218. (Курсив наш.- Г. П.))

Наконец, Гоголь хорошо сознавал и национальный характер своего творчества и также считал его обязательным свойством всякого истинного искусства. Так, в "Петербургских записках", размышляя о столичном балете, он упрекает его в отсутствии "характерности", разумея под ней национальное своеобразие пляски, присущее тому или другому народу. Он советует создателю балета опираться в своём искусстве на народное творчество, "схватить" в нём "первую стихию", с тем чтобы потом "развить её и улететь несравненно выше своего оригинала".

Обращаясь к современному ему столичному театру, он сетует на засилье мелодрам и водевилей, нехудожественных, лишённых национальной характерности. "Ради бога, - восклицает Гоголь, - дайте нам русских характеров, нас самих дайте нам, наших плутов, наших чудаков! на сцену их, на смех всем!"

"Право, пора уже знать, - замечает он дальше, - что только верное изображение характеров, не в общих вытверженных чертах, но в национально вылившейся форме, поражающей нас живостью, так что мы говорим: "Да, это, кажется, знакомый человек",-только такое изображение приносит существенную пользу"^*. По мысли писателя, реалистический принцип изображения жизни придаёт творениям художника и социальную остроту, и национальную характерность.

^* (Там же, т. XI, стр. 157. (Курсив наш. - Г. П.))

Итак, в середине 30-х годов, в пору полного расцвета своего таланта, в период своего сближения с Пушкиным, Гоголь стал иначе понимать свои творческие задачи и самую сущность искусства. Его эстетические взгляды становятся не только более отчётливыми, более зрелыми, но и гораздо более прогрессивными.

В начале своего творчества Гоголь оказался под влиянием консервативных теорий "чистого искусства", отгораживающих художественное творчество от общественной жизни; в живописи и музыке он видел высшее проявление свободного искусства. Теперь он выдвигает идею социальной полезности и национальной характерности искусства и считает наиболее значительными его формами художественную литературу и театр. При этом он особенно высоко ставит комедийное, сатирическое творчество, ратует за правдивое, реалистическое отражение жизни.

Передовые эстетические убеждения зрелого Гоголя вытекали, несомненно, из его гражданского миропонимания. А в то же время они находились в противоречии с отвлечённой стороной его мировоззрения, с его утопическими идеалами. И уже теперь, в лучший период развития своего общественного мышления и своего художественного творчества, Гоголь бьётся в этих противоречиях.

С одной стороны, он хорошо сознаёт, что своей сатирической комедией он противопоставил себя всей реакционной общественности и возбудил её недовольство и порицание. "Все против меня, - писал он Щепкину после постановки "Ревизора". - Чиновники пожилые и почтенные кричат, что для меня нет ничего святого, когда я дерзнул так говорить о служащих людях; полицейские против меня, купцы против меня, литераторы против меня..."^*

^* ("Письма Н. В. Гоголя", под ред. В. И. Шенрока, т. I, стр. 368, 369.)

При этом Гоголь понимает также и то, что "Ревизор", изображающий провинцию, это ещё не полное осуществление его сатирической задачи. В том же письме Погодину он замечает: "Столица щекотливо оскорбляется тем, что выведены нравы шести чиновников провинциальных; что же бы сказала столица, если бы выведены были (на сцену. - Г. П.) хоть слегка её собственные нравы?"^*

^* (Там же, стр. 377, (Курсив наш.-Г. П.))

И незадолго перед тем он публикует в первом номере пушкинского "Современника" сцены из своей неоконченной сатирической комедии "Владимир 3-й степени", изображающей высокие бюрократические слои столицы. Вместе с тем он принимается за более активное творческое осуществление нового сатирического замысла - первой части "Мёртвых душ" и пишет Жуковскому, уже из- за границы: "Огромно, велико моё творение, и не скоро конец его. Ещё восстанут на меня новые сословия и много разных господ; но что же мне делать. Уже судьба моя враждовать с моими земляками"^*.

^* ("Письма Н. В. Гоголя", под ред. В. И. Шенрока, т. I, стр. 415. (Курсив наш. - Г. П.))

А в то же время Гоголь сам недостаточно ясно сознаёт или, быть может, боится признать далеко идущий реалистический смысл своих собственных произведений. Он всё воображает, что не место красит человека, а человек место. Он думает, что его комедия клеймит только дурных чиновников, а не дурную бюрократическую сущность полицейского государства.

"Выведены на сцену плуты, - пишет он о "Ревизоре", - и все в ожесточении, зачем выводить на сцену плутов". "Пусть сердятся плуты, - наивно продолжает Гоголь, - но сердятся те, которых я не знал вовсе за плутов"^*. Он не хочет понять, почему его комедия и восхищает зрителей и так сильно колет им глаза. Он до конца не осознаёт того, что было вполне ясно его другу, московскому актёру М. С. Щепкину, выходцу из крепостных, человеку с демократическими стремлениями, - что на спектакле "Ревизора" "половина публики берущей, а половина - дающей"^**.

^* (Там же, стр. 377.)

^** (Письмо М. С. Щепкина к Сосницкому (В. Шенрок, "Материалы к биографии Гоголя", т. III, М., 1892-1898, стр. 49).)

На первом представлении "Ревизора" Гоголь впервые встретился с политической реакцией (в театре сидела вся бюрократическая знать столицы во главе с Николаем IV и осознал себя "современным комическим писателем". Он ужаснулся той пропасти, которая отделяла его искусство от чиновно-дворянского общества, увидел непримиримость своих творческих замыслов и общественного мнения столицы.