1. Годы юности и первые творческие опыты

В отличие от Грибоедова и Пушкина, Лермонтова и Герцена, которые росли и воспитывались в Петербурге или Москве, под непосредственным впечатлением от той напряжённой политической борьбы, которая там происходила, а иногда даже с прямым участием в ней (все они бывали под арестом, трое из них бывали в ссылках), Гоголь двадцать лет своего детства и юности провёл в отдалённой украинской провинции.

Родился он 20 марта (ст. ст.) 1809 г. и жил сначала в усадьбе своего отца, Васильевке, при селе Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии; сюда он, став гимназистом, обычно приезжал на каникулы, а потом изредка наведывался, живя в столице и за границей.

Семья, в которой рос будущий писатель, была рядовой помещичьей семьёй, родовитой, но не знатной, довольно зажиточной, хотя и небогатой, имеющей культурные и, в частности, литературные запросы, но не относящейся к дворянской интеллигенции в собственном смысле.

Бытовая среда, окружавшая юного Гоголя, была консервативна, религиозна, патриархальна. Интересы помещичьего хозяйства, в котором всё большую роль стали играть деньги, интересы к чиновничьей службе, дающей подспорье к крепостническим доходам, в ней, видимо, господствовали безраздельно.

Любопытным штрихом было то обстоятельство, что уже отец писателя, Василий Афанасьевич, вынужден был наняться на секретарскую службу к своему дальнему родственнику и семейному "благодетелю" вельможе Д. П. Трощинскому, тогда полтавскому "губернскому маршалу", впоследствии министру юстиции, жившему в своём усадебном "дворце" в селе Кибинцах, неподалёку от Васильевки.

Дом в Сорочинцах, где родился Н. В. Гоголь

Гоголи часто бывали в Кибинцах всей семьёй, присутствуя на представлениях в домашнем театре Трощинского. Другим соседом и знакомым Гоголей был В. В. Капнист, тоже миргородский помещик и в то же время видный русский писатель, в прошлом автор "Оды на рабство" и знаменитой в то время комедии "Ябеда", содержащей в себе резкую сатиру на чиновничество - на порочных судей, берущих взятки.

В 1821 г. юный Гоголь отправляется в Нежин, поступает там в "гимназию высших наук" и учится в ней до 1828 г.

Это были годы общественного подъёма перед восстанием декабристов и последовавшей затем реакции. При всей консервативности своей официальной жизни и постановки преподавания нежинский "лицей" не остался совсем в стороне от всех этих событий. По вновь опубликованным данным^* можно судить, что среди профессоров и руководителей гимназии были люди, обладавшие передовыми взглядами, и не только в педагогике, но и в области политики, философии, права, люди, стремившиеся передать свои убеждения студентам, слушавшим их лекции.

^* (См. Д. Иофанов, Н. В. Гоголь. Детские и юношеские годы, Киев, 1951., стр. 363-418.)

Особенно выделялся среди них в этом отношении Н. Г. Белоусов, профессор, читавший курсы государственного и естественного права. Он боролся со схоластикой гимназического преподавания и со школьной рутиной, которой придерживалась реакционная часть нежинской профессуры, и, будучи инспектором, установил, вопреки официальным традициям, близкие, дружеские отношения с учащимися, поощряя их умственные и эстетические интересы. В частности, он способствовал осуществлению силами учащихся театральных постановок, которыми особенно увлекался юноша Гоголь.

На своих лекциях Белоусов смело знакомил слушателей с революционной теорией "естественного права" и "социального договора", делая из неё радикальные политические выводы, во многом напоминая всем этим А. П. Куницына, учителя Пушкина в Царскосельском лицее. Другой профессор, Ф. О. Зингер, читавший немецкую словесность, "часто заменял лекции рассуждениями политическими". Третий, И. Я. Ландражин, давал читать учащимся произведения Вольтера, Гельвеция, Монтескье. Всему этому покровительствовал директор гимназии К. В. Шапалинский, тоже человек передовых взглядов, занимавший свой пост до осени 1827 г.

Когда, в соответствии с общим предписанием Николая I, у профессоров нежинской гимназии была взята подписка об их непринадлежности к тайным обществам, выяснилось, что Шапалинский и Ландражин состояли в 1818 - 1821 гг. членами киевской масонской ложи "Соединённых славян", одноимённой с тайным обществом, вошедшим потом в состав южной организации декабристов.

Общественный подъём, господствовавший в стране перед восстанием декабристов, сказался и на настроениях нежинских гимназистов. Из тех же источников известно, что учащиеся гимназии, товарищи Гоголя, "держали у себя сочинения Александра Пушкина", в частности рукописную оду Пушкина "На свободу". Иные из них выучивали наизусть стихотворения Рылеева, "касающиеся до призывания к свободе". Некоторые, в том числе и Гоголь, пользовались личным дружеским расположением и покровительством Белоусова и очень любили его.

Когда после разгрома восстания декабристов реакция подняла голову также и в Нежине, когда реакционная часть гимназической профессуры стала смелее и увереннее выступать против либеральных нововведений Белоусова и Шапалинского, а против Белоусова было возбуждено "дело о вольнодумстве", гимназисты поддержали своих передовых и гуманных наставников и на допросе, который им учинил вновь назначенный директор-реакционер, старались давать показания в пользу Белоусова. В частности, Гоголь, подвергнутый допросу вместе с прочими, старался облегчить положение любимого учителя и показывал, что тот читал свои курсы не по собственным конспектам, а по узаконенным пособиям.

Несмотря на всё это, Белоусов был обвинён в вольнодумстве, пропаганде идеи низвержения и убийства царя, был уволен из гимназии, лишён прав преподавания и отдан под надзор полиции. Той же участи подверглись и прочие передовые профессора. В связи с этим в Нежине поговаривали, что скоро некоторые гимназисты вместе с Белоусовым "поедут в кибитке", т. е. в ссылку. За близость к Белоусову и за вызывающее поведение по отношению к реакционному профессору М. Билевичу, возбудившему своими доносами "дело о вольнодумстве", Гоголю при окончании им гимназии не была присвоена степень кандидата, на что он имел право по количеству полученных баллов.

Как развивался идейно молодой Гоголь в годы своего пребывания в Нежине, какое влияние, в частности, оказали на него лекции Белоусова и других профессоров, стихотворения Рылеева и Пушкина, а затем допросы и увольнения, - обо всём этом никаких прямых и достоверных сведений у нас нет. Гоголь с юных лет был очень самолюбивым и скрытным человеком, позволявшим другим заглянуть в свой внутренний мир только в той мере, в какой он сам считал это нужным.

Его любовь к Н. Г. Белоусову и стремление поддержать его в трудную минуту несомненны. И эта высокая оценка замечательного человека и наставника не изменилась у Гоголя и в последующие годы. Так, через пять лет после окончания гимназии он писал своему товарищу М. А. Максимовичу: "Да, приехавши в Киев, ты должен непременно познакомиться с экс-профессором Белоусовым... Скажи ему, что я просил его тебя полюбить, как и меня. Он славный малый, и тебе будет приятно сойтись с ним"^*.

^* ("Письма Н. В. Гоголя", под ред. В. И. Шенрока, т. I, стр. 308-309.)

Однако любовь, дружба, уважение - всё это ещё не показатели идейной близости. Как складывались при этом общественные убеждения Гоголя и, главное, как подействовало на них то резкое изменение в политической атмосфере всей страны, то наступление не только правительственной, но и общественной реакции, одним из проявлений которой были также, несомненно, и все события, происходившие в нежинской гимназии в 1827-1828 гг. - обо всём этом у нас пока нет прямых данных, об этом мы можем судить только по общим высказываниям Гоголя в его переписке и по его художественным произведениям.

Одно можно сказать с уверенностью. Каковы бы ни были настроения Гоголя до 1827 г. и его переживания в связи с расследованием "дела о вольнодумстве", общественная реакция, охватившая затем всю страну, проявившаяся и в Нежине (преподаватель Билевич, донёсший на Белоусова, был своего рода нежинским Булгариным), отразилась, конечно, и на Гоголе, как она отразилась так или иначе почти на всех его передовых современниках, в том числе и на Пушкине. И отразилась она на нём, несомненно, гораздо сильнее, чем на Пушкине, так как у юноши Гоголя, только ещё начавшего тогда своё идейное развитие в условиях провинциальной жизни, не могло быть той продуманности и стойкости убеждений, какой отличался творец "Бориса Годунова" и "Полтавы".

В том же 1827 г., когда Пушкин написал свои "Стансы", содержавшие поучение Николаю I, Гоголь, в письме к своему дяде П. И. Косяровскому, написанном из гимназии перед самым разбором "дела о вольнодумстве", выразил свои общественные стремления с достаточной ясностью. "Ещё с самых времён прошлых, - писал он, - с самых лет почти непонимания я пламенел неугасимою ревностью сделать жизнь свою нужною для блага государства, я кипел принести хотя малейшую пользу... Я перебирал в уме все состояния, все должности в государстве и остановился на одном - на юстиции. Я видел, что здесь работы будет более всего, что здесь только я могу быть благодеянием, здесь только буду истинно полезен для человечества. Неправосудие, величайшее на свете несчастие, более всего разрывало моё сердце. Я поклялся ни одной минуты короткой жизни своей не утерять, не сделав блага"^*.

^* ("Письма Н. В. Гоголя"., под ред. В. И. Шенрока, т. I, стр. 89. (Курсив наш.- Г. П.))

Существенно отметить, что в этом же письме к дяде Гоголь связывает свою давнюю "неугасимую ревность" к "должности в государстве" со своими гимназическими занятиями. Он пишет, прямо вслед за цитированными выше признаниями, следующее: "Два года занимался я постоянно изучением прав других народов и естественных, как основных для всех, законов; теперь занимаюсь отечественными"^*.

^* (Там же, стр. 89. (Курсив наш.- Г. П.))

Несомненно, Гоголь имеет здесь в виду своё "изучение" именно тех курсов по теории права, которое вёл в гимназии Н. Г.. Белоусов. Из документов допроса студентов, учинённого новым директором, явствует, что у Гоголя была тогда целая тетрадь "естественного права, списанного по приказанию профессора Белоусова... с записок прошлого курса", тетрадь, которую Гоголь давал другим ученикам.

Какое же применение идеям своего любимого профессора мысленно делал Гоголь в письме к дяде? Применение, видимо, не только не революционное, но даже не реформистское.

В размышлениях Гоголя нет никакого намёка на "общественный договор" царя с народом, на право народа свергнуть царя в случае нарушения им этого договора и попрания им естественных прав граждан, т. е. нет ничего подобного тем взглядам, которые выразил Радищев в своей оде "Вольность", а Белоусов в своих лекциях по естественному праву. Нет у Гоголя и намёка на ограничения царской власти, на создание "законов мощных", ограждающих интересы народа от произвола царя, т. е. нет ничего подобного тому, что выразил Пушкин в своей оде "Вольность".

Всё размышление Гоголя основано, наоборот, на уверенности в возможности достижения блага народа при помощи просвещённой государственной власти и её правосудия, с помощью ревностного выполнения всеми гражданами своих должностей в государстве, особенно судебных, относящихся к юстиции, к праву. Видимо, лекции Белоусова, действительно, оказали на юношу своё действие, но совсем не в том смысле, что он стал его единомышленником.

Напомним при этом, что письмо к дяде, о котором у нас идёт речь, написано, судя по дате, 3 октября 1827 г., т. е. ещё в последние дни директорства К. В. Шапалинского, когда травля Белоусова ещё не началась и когда Гоголь, следовательно, мог чувствовать себя совершенно свободно в выражении своих мыслей.

Гражданские настроения юноши Гоголя, выраженные в письме к дяде, были не случайны. Так, 26 февраля 1827 г., т. е. ещё до возникновения "дела о вольнодумстве", он писал своей матери: "Во сне и наяву мне грезится Петербург, с ним вместе и служба государству"^*.

^* ("Письма Н. В. Гоголя", под ред. В. И. Шенрока, т. I, стр. 52. (Курсив наш. - Г. П.))

24 марта того же года он пишет домой: "Испытую свои силы для поднятия труда важного, благородного, на пользу отечества, для счастия граждан, для блага жизни подобных и, дотоле нерешительный, неуверенный (и справедливо) в себе, я вспыхиваю огнём гордого самосознания..." И тут же разъясняет, что он имеет в виду: "Через год вступаю я в службу государственную..."^* Такая высокая оценка гражданской деятельности, и именно в виде службы государству, а через это и всей стране, всему обществу, была, как видим, свойственна Гоголю ещё в юности, и она сохранится у него на всю жизнь.

^* (Там же, стр. 68. (Курсив наш, - Г. П.))

Вместе с гражданским мировоззрением у Гоголя постепенно складывались в эти годы и определённые литературные интересы и склонности. Украинская дворянская среда, в которой жил и воспитывался Гоголь, отличалась несмотря на свою провинциальность, значительной культурностью, и её литературные вкусы были довольно разнообразны.

Во время детства и юности Гоголя, здесь ещё жили традиции русского классицизма, преобладали интересы к драматургии и к театру, и на домашней сцене в имении Трощинского нередко ставились старые классические пьесы, преимущественно комедии. В нежинской гимназии воспитанники также проявляли большую склонность к театральным инсценировкам. На школьной сцене ставились комедии Фонвизина, Княжнина и других авторов. Юноша Гоголь принимал в этих постановках активное участие, исполнял, между прочим, роль Простаковой, обнаружив при этом большое актёрское комическое дарование.

Наряду с этим в бытовом окружении Гоголя проявлялись и другого рода драматические интересы, связанные с традицией низовой, "лубочной" литературы, с традицией массового, народного драматического творчества.

Ещё прадед Гоголя по матери, Василий Танский, был "славным стихотворцем, в площадном вкусе", автором украинских "интерлюдий". Отец писателя, Василий Афанасьевич, тоже имел ярко выраженные творческие склонности и был автором ряда весёлых комедий, исходящих из традиций украинских народных фарсов, так называемого вертепного театра ("Простак или хитрость женщины", "Собака-овца"). Они ставились на домашней сцене Трощинского и, повидимому, по инициативе сына драматурга, на гимназической сцене в Нежине. Гоголь придавал произведениям своего отца настолько большое значение, что, по приезде в Петербург, имел намерение пристроить их и на столичной сцене.

По своим типам и сюжетам, по всему своему идейноэстетическому складу эти комедии народной, фарсовой традиции были тесно связаны с народным прозаическим эпосом - с бытовыми сказками, представляющими по своему жанру комические бытовые новеллы, иногда с элементами фантастики и народных поверий. В дальнейшем, в своей творческой работе над "Вечерами на хуторе близ Диканьки", Гоголь и опирался отчасти на эту традицию.

Но и в гимназические годы, в своих первых творческих опытах, до нас не дошедших, он, видимо, отдал дань бытовым комическим сюжетам. Такова была, несомненно, его юношеская прозаическая повесть "Нечто о Нежине или дуракам закон не писан", заключавшая в себе комическое изображение нежинских чиновно-дворянских обывателей, к которым юный автор чувствует большое презрение, называя их в своих письмах к друзьям "существователями" и "самодовольной чернью". Вполне вероятно, что в этом презрении юноши к самодовольной чиновно-дворянской черни уже тогда проявлялись его высокие гражданские идеалы общественного служения.

Ранняя комическая повесть Гоголя, повидимому, была началом реалистической струи в его творчестве. Она предвосхищала, несомненно, более поздний и зрелый замысел писателя - "Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем". Оба её героя тоже ведь были "самодовольными существователями" Миргорода.

Однако эти творческие склонности уже перебивались тогда у юноши Гоголя интересами к новой, сентиментальной и романтической литературе, доходившей до Нежина из столицы. В традиции прогрессивного гражданского романтизма писалась им, видимо, героическая повесть "Братья Твердиславичи", также до нас не дошедшая и предвосхищавшая в какой-то мере "Тараса Бульбу".

Ещё больше внимания уделял Гоголь в гимназические годы традиции дворянского сентиментализма, возглавленного Жуковским. Он написал тогда сентиментальную балладу "Две рыбки" и сентиментально-романтическую поэму "Ганс Кюхельгартен". Она создавалась, повидимому, в основном в 1827 г. и затем стала первым печатным произведением начинающего писателя.

По своему сюжету эта поэма внешне отчасти перекликается с балладой Жуковского "Теон и Эсхин". Подобно Эсхину, Ганс, прекрасный юноша из деревни Люненсдорф в Германии, влюблённый в дочь своего соседа Луизу Баух, переживает неудовлетворённость своей патриархальной средой и идиллическим домашним уютом, его окружающим. Он грустит, мечтает и вскоре, тайно покинув свой домик и свою прекрасную невесту, отправляется странствовать по свету.

В чём смысл этих порывов и скитаний Ганса, а отсюда и всей поэмы? У Гоголя он также первоначально не совсем ясен, как и у Жуковского, хотя юный автор придаёт порывам своего героя высокое романтическое значение ("Но чего - в волненьи сердца своего - искал он думою неясной?.. - Тогой сам не мог понять"). В основном это жажда высокой цели существования, значительной и славной жизни. ("Душой ли, славу полюбившей, - ничтожность в мире полюбить?"; или: "Волненья мира не испить? - И в нём прекрасного не встретить? - Существованья не отметить?")

В другом месте та же мысль высказана уже несколько яснее: Ганс полон "желаньем блага и добра", стремлением к "великим трудам", ради которых "он жизни не щадит", чтобы заслужить "благословение потомков". Что эта за "благо" и каковы эти "труды", - так и остаётся неизвестным, хотя во всём этом, несомненно, отражаются гражданские мечтания самого поэта. Ганс очень скоро возвращается к себе домой, недовольный результатами своих скитаний, и счастливо женится на своей милой и нежной Луизе.

Но истинная причина неудач, постигших героя вдали от "скромного домика", от "родных пенатов" и приведших его назад, всё же постепенно раскрывается у Гоголя довольно отчётливо и гораздо глубже, чем у Жуковского. Эсхин вернулся домой только потому, что пресытился наслаждениями и стал скучать. Ганс же возвращается по обстоятельствам гораздо более значительным.

Оказывается, он первоначально разочаровался вовсе не в своей патриархальной жизни, а в чём-то гораздо большем: в современном ему обществе, во всём характере его жизни. Оказывается, его влечёт к себе древняя жизнь общества, "века седые", с которыми он знакомится по книгам, и, в особенности, античная Греция. Для Гоголя и его героя это - "Земля классических, прекрасных созиданий. - И славных дел, и вольности земля".

Что же в этом главное для Гоголя: красота ли греческого искусства, или величие событий её истории, или её демократическая "вольность"? Ничто из этого в отдельности, но всё это вместе! Романтик Гоголь уже в своей ранней поэме идеализировал экзотическую старину за свойственную ей полноту, силу и непосредственность человеческой жизни и переживаний, за то, что она ещё лишена той расчётливости, мелочности и холодности, которые господствуют, по его мнению, в современном ему городском, светском меркантильном обществе. И он противопоставляет фавнам и дриадам, которыми древние греки населяли мир с помощью своей мечты, "бедный и сирый" мир своего времени, который "расквадрачен весь на мили".

Н. В. Гоголь. 1841. Рим. Художник Ф. А. Моллер

В конце своей поэмы, подводя итоги скитаниям Ганса, Гоголь даёт гневную отповедь всему этому холодному и скучному миру. У него Ганс

 ...зло смеётся над собою, 
 Что поверял своей мечтою 
 Свет ненавистный, слабоумный; 
 ...........................
 Что, не колеблясь, смело он 
 Сим людям кинулся в объятья; 
 И, околдован, охмелён, 
 В их злые верил предприятья. 
 Как гробы холодны они; 
 Как тварь презреннейшая низки; 
 Корысть и почести одни 
 Им лишь и дороги и близки. 
 Они позорят дивный дар 
 И попирают вдохновенье, 
 И презирают откровенье; 
 Их холоден притворный жар, 
 И гибельно их пробужденье*.

^* (В приведённых выдержках из поэмы курсив наш.- Г. П.)

В этой связи становится понятной тринадцатая картина поэмы, в которой дан единственный эпизод из скитаний героя: Ганс на развалинах древних Афин. Он напрасно пытается "в душе былое воскресить", с грустью видит, как "останки" античного искусства "с воплем разоряет ...мусульманин"^*. Однако в исчезновении былой красоты всего прошлого романтического мира Ганс всё же в основном обвиняет других - всё тот же современный ему "свет" с его "корыстью и почестями".

^* (Вполне возможно, что этим Гоголь откликнулся на современные ему события в Греции - на поражение восстания греков и зверства турок (см. Д. Иофанов, Н. В. Гоголь. Детские и юношеские годы, Киев, 1951, стр. 179-198).)

 Безжалостно и беспощадно 
 Пред ним захлопнули вы дверь, 
 Сыны существенности жалкой, 
 Дверь в тихий мир мечтаний...

так заканчивает автор этот эпизод от лица своего героя.

Таким образом, уже в ранней романтической поэме Гоголя, задуманной и написанной им в самый разгар "дела о вольнодумстве" профессоров нежинской гимназии, вполне отчётливо выражены и ещё неясные гражданские идеалы юного поэта, идеалы "великих трудов" для блага общества, и ещё более неясные и отвлечённые романтические его стремления к какой-то прекрасной жизни, полной глубины чувств и размаха страстей, к жизни, которую он ищет в древности, в старине. А вместе с тем в поэме дано вытекающее из всех этих идеалов идейное отрицание городского чиновно-дворянского общества за его меркантильные нравы, чванство и пошлость, отрицание, которое, наверное, было выражено и в его ранней комической повести и которое потом станет основным содержанием его зрелых реалистических произведений.

В этом смысле "Ганса Кюхельгартена" легко сопоставить с "Цыганами" Пушкина, где тоже дана резкая критика людей из "душных городов". Но Пушкин их отрицает преимущественно за их "неволю", за их политическое рабство, Гоголь - за их холодность и эгоистичность, за их низость и пошлость. Этим "сынам существенности жалкой" он и противопоставляет идиллическую, патриархальную жизнь героев своей поэмы, их скромное и искреннее счастье. При этом он делает своих героев не помещиками, а крестьянами, и крестьянами не крепостными, а свободными. Ради таких героев он и выбирает себе сюжет не из русской, а из немецкой жизни. По сути дела Ганс и семья Баухов это даже и не крестьяне, это мелкие трудовые землевладельцы, обеспеченные и культурные.

По своей основной мысли романтическая поэма Гоголя является, следовательно, совершенно оригинальным и довольно значительным произведением, хотя внешне она построена и изложена очень неудачно и полна заимствований из поэм Пушкина, Жуковского, Козлова и других поэтов.

Затхлая атмосфера нежинской и миргородской провинции, вялая жизнь "существователей" не удовлетворяют Гоголя. И не желая, подобно Гансу, оставаться на своей родной "мызе" - в Васильевке, он в самом конце 1827г. уезжает в Петербург, полный надежды найти себе там более достойную и значительную сферу деятельности.

Но в Петербурге Гоголя ждали на первых порах неудачи и разочарования. Решив попробовать свои силы на творческом поприще, он издал свою романтическую поэму (под псевдонимом "В. Алов"), но успеха не имел. В ряде журналов, в том числе в "Московском телеграфе" и "Северной пчеле", появились о "Гансе Кюхельгартене" неодобрительные отзывы, отмечавшие в поэме неясность замысла и несовершенство формы. Тогда Гоголь сам уничтожил издание своей первой книги и стал искать удачи в служебной деятельности.

Но и государственная служба, о которой юноша был, как мы видели, такого высокого мнения, на которой он хотел бы быть "истинно полезным для человечества", обнажила перед ним в бюрократическом Петербурге всю свою низменную и непривлекательную сущность. Самую скромную и скучную должность Гоголю пришлось добывать с трудом, несмотря на рекомендации Трощинского.

"Везде совершенно я встречал одни неудачи... - писал он домой матери. - Люди, совершенно неспособные, без всякой протекции, легко получали то, что я, с помощью своих покровителей, не мог достигнуть"^*. Он с ужасом думает, что ему придётся "всё время не отходить от стола и переписывать старые бредни и глупости господ столоначальников"^**. Но всё же весной 1830 г. он вынужден был взять скромное канцелярское местечко и на время уподобиться Акакию Башмачкину. Только через год он нашёл себе более осмысленную службу - стал учителем истории в Патриотическом дворянском институте.

^* ("Письма Н. В. Гоголя", под ред. В. И. Шенрока, т. I, стр. 125.)

^** (Там же, стр. 122.)