4

Глубокое и своеобразное для того времени понимание комического, как и новаторский характер своих драматургических принципов, Гоголь с особенной полнотой раскрывает в рассуждении о смехе в "Театральном разъезде". Смех, по словам Гоголя, и есть то "честное лицо", тот положительный герой пьесы, который определяет ее подлинное идейное звучание. "Странно,- писал Гоголь, - мне жаль, что никто не заметил честного лица, бывшего в моей пиесе. Да, было одно честное, благородное лицо, действовавшее в ней во всё продолжение ее. Это честное, благородное лицо был - смех... тот смех, который весь излетает из светлой природы человека, - излетает из нее потому, что на дне ее заключен вечно биющий родник его, который углубляет предмет, заставляет выступить ярко то, что проскользнуло бы, без проницающей силы которого мелочь и пустота жизни не испугала бы так человека. Презренное и ничтожное, мимо которого он равнодушно проходит всякий день, не возросло бы перед ним в такой страшной, почти карикатурной силе, и он не вскрикнул бы, содрогаясь: "Неужели есть такие люди!" тогда как, по собственному сознанью его, бывают хуже люди" (V, 169).

Смех, о котором говорит Гоголь, вызывается не "временной раздражительностью", это не "легкий смех, служащий для праздного развлеченья и забавы людей". Смех этот выражает положительное нравственное начало, он служит осуждением той неправды, тех безобразий, которые несет окружающая действительность и утверждает тот положительный идеал, который свойствен народу. "Нравственный закон", во имя которого Гоголь казнит своих героев, подвергает их общественному осмеянию - это то нравственное чувство, чувство протеста против крепостнического строя, которое выражает взгляды передовых кругов общества. Хищническое, паразитическое существование царских чиновников, бюрократов и тунеядцев, их гнусные проделки осмеиваются и изобличаются в комедии Гоголя именно как проявление антинародного начала.

В "Театральном разъезде" в словах второго любителя искусств Гоголь с замечательной глубиной высказал мысль о положительном значении сатиры, о том, что комедия, так же как и трагедия, может выразить "высокую мысль", положительные идеалы: "Но разве положительное и отрицательное не может послужить той же цели? Разве комедия и трагедия не могут выразить ту же высокую мысль? Разве все, до малейшей излучины души подлого и бесчестного человека, не рисует уже образ честного человека? Разве все это накопление низостей, отступлений от законов и справеливости не дает уже ясно знать, чего требует от нас закон, долг и справедливость? В руках искусного врача и холодная и горячая вода лечит с равным успехом одни и те же болезни. В руках таланта все может служить орудием к прекрасному, если только правится высокой мыслью послужить прекрасному" (V, 143-144).

Об этом положительном начале в драматургии Гоголя писал Салтыков-Щедрин: "В "Ревизоре", например, никто не покусится искать идеальных людей; тем не менее, однако ж, никто не станет отрицать и присутствия идеала в этой комедии. Зритель выходит из театра совсем не в том, спокойном состоянии, в каком он туда пришел; мыслящая сила его возбуждена... Зритель становится чище и нравственнее совсем не потому, чтобы он вот-вот пошел и стал благодетельствовать или раздавать свое имение нищим, а только потому, что сознательное отношение к действительности уже само по себе представляет высшую нравственность и высшую чистоту"^*.

^* (М. Е. Салтыков-Щедрин, Полн. собр. соч., т. V, М., Гослитиздат, стр. 163.)

Сатирический замысел "Ревизора", обличительность его вытекали из всего "хода пьесы", из взаимоотношений действующих лиц. Именно "внутренний смысл", вытекающий из внешнего комизма, из ее комедийных ситуаций, определяет ее положительное значение, позицию самого автора. "Смысл внутренний всегда постигается после, - утверждал Гоголь в "Театральном разъезде".- И чем живее, чем ярче те образы, в которые он облекся, и на которые раздробился, тем более останавливается всеобщее внимание на образах. Только сложивши их вместе, получишь итог и смысл созданья" (V, 161).

Замечательным достижением искусства Гоголя-драматурга было смелое и художественно убедительное сочетание "внешнего" сценического конфликта с "внутренним", идейным, позволявшее драматургу раскрыть за внешней гротескной комедийностью сюжета и сюжетных ситуаций отрицательную сущность персонажей "Ревизора" (или "Женитьбы), их социальную типичность, широкую общественную значимость "внутреннего", идейного конфликта. Этот конфликт намечен уже в первой же сцене "Ревизора", так как в ней раскрывается порочность и "призрачность" всей деятельности городничего и его чиновничьего окружения, ее антинародный характер. Этот идейный мотив неизменно присутствует на протяжении всего действия комедии, помогая осмыслять поведение и поступки ее персонажей в их истинном свете, в их антинародной сущности. Чувство страха городничего и чиновников перед разоблачением их беззаконий и хищничества является внутренним "подтекстом" комедии, определяет и комизм их поступков и речей, и то "саморазоблачение", которое лежит в основе комического у Гоголя.

Положительным героем у Гоголя является смех, то есть отношение самого автора к изображаемому. Раскрывая отрицательные черты персонажей в их поступках, в их саморазоблачении, показывая продажность их натуры, взяточничество, корыстолюбие, их душевное ничтожество и пошлость, Гоголь тем самым воссоздал типичную картину того всеобщего беззакония, застоя и косности, которые были свойственны самодержавно-крепостническому строю. Против этого и направлял Гоголь "огонь негодования".

Это авторское отношение, эта идейная тенденция и определяли сатирическую направленность, смех его комедии, возникавший из положительного идеала автора, из его стремления противопоставить безобразной и растленной действительности идеал подлинного гражданского служения и достоинства человека. Смех поэтому и выступал как утверждение торжества этого благородного положительного начала, как осуждение отрицательных сторон жизни.

Смех Гоголя проникнут верой в победу разумного начала, он будил в людях потребность борьбы с несправедливостью и пошлостью окружающей действительности, показывал обреченность и гнилость тех социальных отношений, которые порождали городничих и хлестаковых. И хотя Гоголь сам до конца не сознавал разрушительной и обличительной силы своего смеха, его революционизирующего воздействия, этот смех возникал из отчетливого противопоставления косным и темным силам крепостнически-полицейского режима высокого и демократического идеала, подсказываемого логикой всей комедии. Смех "Ревизора" проникнут был верой в силы народа, в силы простых людей, способных вести борьбу с теми силами зла и общественного застоя, которые в смешном и комически уродливом виде показаны в отрицательных персонажах и типах комедии^*.

^* (См. ст. Л. А. Беляевой "К вопросу о положительном пафосе комедии Н. В. Гоголя "Ревизор" в Ученых записках Московского областного педагогического института им. Н. К. Крупской, т. XVI, вып. 4, М., 1958, стр. 33-47.)

"Прекрасное" у Гоголя органически слито с "высокой мыслью", с положительным нравственным идеалом. В этом он близок к Белинскому, к тем эстетическим принципам, которые впоследствии сформулирует Чернышевский. Выразителем этой положительной программы выступает в "Театральном разъезде" сам "автор". В заключительном монологе он раскрывает положительный идеал, заключенный в комедии, которая должна была пробудить в обществе "высокие движенья" и "святую любовь к человечеству" среди "самой жизни, безответных, мертвых обитателей, страшных недвижным холодом души своей и бесплодной пустыней сердца...". В этом Гоголь видел задачу писателя-сатирика, позднее еще отчетливее сформулированную им в начале седьмой главы "Мертвых душ".

Смех - это и есть "честное, благородное лицо" пьесы. Сатирическое, беспощадное обличение "мертвых обитателей", людей, преступно злоупотребляющих своей властью,- делается во имя высокого идеала справедливости и ценности человека, "святой любви к человечеству" (V, 170). Такова эстетика Гоголя. В своем понимании комического Гоголь по-новому раскрывал всю глубину, всю социальную значимость смеха, предполагающего единство трагического и комического, обнаружение смешного, комического в обыденном, повседневном и в то же время типическом.