6 [1964 Степанов Н.Л. - Искусство Гоголя-драматурга]

Хотя Гоголь не посягал на существующий строй, но обобщающая сила образов его комедии оказалась настолько могучей и сатирически насыщенной, что значение "Ревизора", его общественное звучание во многом переросли намерения автора. Гоголь и сам понимал типизирующее значение комедии, когда в "Театральном разъезде" писал, что "прежде всего рассердится всякий уездный городишка в России и будет утверждать, что это злая сатира, пошлая, низкая выдумка, направленная именно на него" (V, 161). Однако сознание широкого общественного значения комедии не означало того, что автор ее стоял на точке зрения необходимости коренного общественного переустройства. Он собирался лишь "лечить" общество, а не ломать весь государственный механизм. Отсюда и заключительная сцена комедии - появление жандарма, извещающего о прибытии настоящего ревизора, которая должна была знаменовать вмешательство правительства в круговую поруку, связывающую весь чиновничий аппарат. Пусть прибытие настоящего ревизора ничего не меняет в существе комедии, в ее сатирическом звучании, но оно свидетельствует о том, что в замысле автора заключалась тенденция показать "недреманое око" правительства.

Однако внутренняя художественная логика пьесы, ее жизненная правда делают неубедительным такое истолкование ее финала. Художественный такт писателя сказался в том, что появление жандарма не означало дидактического "наказания" чиновников города, а служило лишь вящему посрамлению их, заставляло пережить чувство страха, боязни того, что их нечистые проделки могут быть раскрыты и наказаны.

Гоголь выводит на суд народа представителей правящего класса. Народность замысла "Ревизора" он подчеркивает в "Театральном разъезде", противопоставляя нападкам на свою комедию привилегированных сословий сочувственное отношение к ней народа. В опровержение "бранных" толков он приводит в черновой редакции "Театрального разъезда" "простое слово", сказанное человеком "из толпы народа": "А небось все побледнели, когда приехал наконец настоящий". Гоголь сам в "Театральном разъезде" указал на обобщающую силу своей сатиры, передавая злобные нападки на комедию "господ с весом", представителей того самого общества, которое было разоблачено в "Ревизоре".

В первой редакции "Театрального разъезда" монолог автора завершался словами: "Отлетит в глазах временная и мутная темнота, и предстанет предо мной в одном только блеске и гордой чистоте своей Россия" (V, 390). Во имя этой очищенной от скверны и гордой России писатель и обратился к сатире, к грозному смеху своей комедии, разоблачавшей все то беззаконие, узурпаторство власти, неправду и безобразие, которые царили тогда в стране. Этот обличительный смысл комедии и вызвал яростные нападки реакции, которые сам писатель с такой злой иронией передал в "Театральном разъезде":

"Господин с весом. Я не знаю, что это за человек? Это, это, это... Для этого человека нет ничего священного: сегодня он скажет такой-то советник не хорош, а завтра скажет, что и бога нет. Ведь тут всего только один шаг.

Второй господин. Осмеять! Да ведь со смехом шутить нельзя. Это значит разрушить всякое уважение, вот что это значит. Да ведь меня после этого всякий прибьет на улице, скажет: "Да ведь над вами смеются; а на тебе такой же чин, так вот тебе затрещина!" Ведь это вот что значит.

Третий господин. Еще бы! Это сурьезная вещь! говорят: безделушка, пустяки, театральное представление. Нет, это не простые безделушки; на это обратить нужно строгое внимание. За эдакие вещи и в Сибирь посылают..."

В "Ревизоре", как и в других своих произведениях, Гоголь выступал во имя честного и самоотверженного служения государству. Это служение писатель видел в добросовестном выполнении каждым его гражданского долга, в понимании того, что этим может быть облегчено положение народа.

В "Театральном разъезде" Гоголь попытался уточнить тот гражданский идеал, ту идейную позицию, с которой он разоблачал окружавшую его действительность. Этот "идеал" оказался во многом уже объективного смысла комедии, ее разоблачительного звучания. Ограниченность мировоззрения писателя сказалась в его убеждении в том, что силой, способной изменить положение вещей, является правительство. В ответ на обвинения реакционеров, считавших, что в комедии выставлено "в дурном виде самое правительство, потому что выставлять дурных чиновников и злоупотребления", - по словам одного из хулителей комедии, - "значит выставить самое правительство", Гоголь устами "очень скромно одетого человека" утверждал, что следует отделить правительство от "дурных исполнителей правительства": "Пусть видит он (то есть народ. - Н. С.), что злоупотребления происходят не от правительства, а от не понимающих требований правительства, от не хотящих ответствовать правительству".

Однако художественная правда образов комедии, их типическая сила оказались неизмеримо шире политических взглядов писателя. Образы "Ревизора" приобрели огромное разоблачительное и воспитательное значение, учили понимать и ненавидеть общественный порядок, основанный на наглом самоуправстве, обмане и ограблении народа.

В 1846-1847 годах Гоголь, под влиянием охвативших его реакционных религиозно-охранительных настроений пытался заново переосмыслить обличительно-революционизирующее значение "Ревизора", написав "Развязку "Ревизора" и "Дополнение к "Развязке "Ревизора". В этих драматизованных рассуждениях Гоголь пробовал объяснить смысл "Ревизора" не как социальной комедии, а как отражение в ней "душевной" жизни, моральных общечеловеческих недостатков. "Это наш же душевный город, и сидит он у всякого из нас", - писал он. Однако превратить свою комедию в аллегорическое изображение "обитающих в душе нашей страстей", Гоголь, естественно, не смог. "Развязка "Ревизора" и морально-религиозное истолкование пьесы самим Гоголем встретили резкую отповедь со стороны Щепкина, которому Гоголь послал "Развязку" с тем, чтобы тот поставил ее на свой бенефис. Щепкин категорически отказался от постановки "Развязки" и отговорил Гоголя от ее напечатания.

Но даже в "Развязке "Ревизора"", написанной в период кризиса мировоззрения Гоголя, он отмечает в своей комедии то основное настроение ее, эффект, ею производимый, которые определялись разоблачительным замыслом, осмеянием самой действительности: "Несмотря на все удовольствие, которое возбуждают ловко найденные сцены, на комическое даже положенье многих лиц, на мастерскую даже обработку некоторых характеров, в итоге остается что-то эдакое... я вам даже объяснить не могу, - что-то чудовищно-мрачное, какой-то страх от беспорядков наших..." (IV, 127). В этих словах удивительно верно передано впечатление от комедии, которая не столько смешила, сколько показывала весь ужас и трагизм современной действительности. В этом "тайна" смеха Гоголя, смеха сквозь слезы, сочетающего едкую разоблачающую иронию, обобщающую сатирическую силу и то ощущение трагизма, которое возникало из-за отсутствия просвета, смягчающих нот в его горьком и грозном смехе.

Огромное впечатление, произведенное "Ревизором", отмечали все современники. П. Вяземский писал в пушкинском "Современнике": "Комедия сия имела полный успех на сцене", и "живой отголосок ея" раздавался после "в повсеместных разговорах"^*. Постановка "Ревизора" 18 апреля 1836 года явилась крупным общественным событием. Смелость и резкость гоголевской сатиры буквально испугали светское и бюрократическое общество, тогдашних театральных завсегдатаев. "По окончании акта прежнее недоумение уже переродилось почти во всеобщее негодование, которое довершено было пятым актом... общий голос, слышавшийся по всем сторонам избранной публики (то есть чиновных и аристократических верхов. - Н. С.) был: "это невозможность,клевета и фарс"^**. Сенковский в "Библиотеке для чтения" с наигранным возмущением писал о комедии Гоголя, что "...в ней все действующие лица плуты или дураки"^***.

^** (П. В. Анненков, Воспоминания, Л., 1928, стр. 69-70.)

^*** ("Библиотека для чтения", 1836, т. 16, отд. V, стр. 43.)

Эти злобные отклики "избранной публики" и имел в виду Гоголь в "Театральном разъезде", передавая разговоры зрителей, сетующих, что в пьесе не было "...хоть одного доброго лица". В ответ на раздраженные слова чиновника: "Это пошлая, низкая выдумка, это сатира, пасквиль", - другой чиновник возмущенно замечает: "Теперь, значит, уж ничего не осталось. Законов не нужно, служить не нужно... Вицмундир, вот который на мне, - его, значит, нужно бросить: он уж теперь тряпка". "За такую комедию тебя бы в Нерчинск!.."- передает Гоголь мнение одного из "почтенных" зрителей.

'Ревизор'. Немая сцена. Рисунок неизвестного художника, приписывавшийся Гоголю

В то же время демократические круги приняли комедию Гоголя восторженно. М. С. Щепкин писал Гоголю при получении "Ревизора" для постановки в Москве: "Благодарю вас от души за "Ревизора" - не как за книгу, а как за комедию, которая, так сказать, осуществила все мои надежды, и я совершенно ожил"^*. Одним из наиболее горячих приверженцев и ценителей "Ревизора" был и Пушкин, который в связи с осуществлением постановки комедии Гоголя в Москве, писал своей жене 5 мая 1836 года: "...Пошли ты за Гоголем и прочти ему следующее: видел я актера Щепкина, который ради Христа просит его приехать в Москву, прочесть "Ревизора". Без него актерам не спеться. Он говорит, комедия будет карикатурна и грязна (к чему Москва всегда имела поползновение). С моей стороны, я то же ему советую: не надобно, чтоб "Ревизор" упал в Москве, где Гоголя более любят, нежели в Петербурге"^**. В этом письме Пушкин не только выражает заботу о достойной постановке "Ревизора" в Москве, но и дает оценку пьесе, целиком совпадающую с пониманием ее самим Гоголем, выступая против "карикатурности" в ее истолковании.

Если реакционные круги и продажные журналисты, нападая на Гоголя, стремились опорочить и преуменьшить разоблачительное значение "Ревизора", то передовая общественность тех лет с глубоким сочувствием восприняла критику самодержавно-крепостнических порядков и по заслугам высоко оценила комедию Гоголя. Белинский сразу же восторженно принял комедию. В отзыве о постановке "Ревизора", помещенном в "Молве", редактировавшейся им, автор приветствовал появление комедии Гоголя, указывая, что "его оригинальный взгляд на вещи, его уменье схватывать черты характеров, налагать на них печать типизма, его неистощимый гумор - все это дает нам право надеяться, что театр наш скоро воскреснет, скажем более - что мы будем иметь свой национальный театр, который будет нас угощать не насильственными кривляниями на чужой манер, не заемным остроумием, не уродливыми переделками, а художественным представлением нашей общественной жизни..."^*. Во всех своих дальнейших статьях Белинский всемерно подчеркивал и пропагандировал значение "Ревизора", раскрывая обличительный, демократический пафос его сатиры, и внимательно следил за правдивым и художественно полноценным исполнением пьесы на сцене. Белинский дал блестящий разбор комедии в своей известной статье о "Горе от ума", в основном посвященной "Ревизору" и содержащей проникновенный анализ всех его образов.

Городничий одного из провинциальных городов России (рисунок неизвестного художника). По преданию, этот рисунок Н. В. Гоголю подарил А. С. Пушкин

К числу таких сочувственных голосов следует отнести и отзыв о "Ревизоре" в "Молве" 1836 года за подписью А. Б. В., который неоднократно приписывался Белинскому. Автор статьи справедливо указывал на то, что публика, посетившая первое представление "Ревизора", была публикой "высшего тона", "богатая, чиновная, выросшая в будуарах, для которой посещение спектакля есть одна из житейских обязанностей, не радость, не наслаждение...". Естественно, что эта публика никак не могла оценить по достоинству "Ревизора" - "этой русской, всероссийской пиесы, возникнувшей не из подражания, но из собственного, быть может, горького чувства автора"^*.

Утверждая комедию, как "верный список общества" (или "Сколок общества", как писал Гоголь в черновом наброске своей статьи), он отнюдь не копировал действительность, не шел вслед за жизнью, а произносил свой страстный приговор, судил ее со всей суровостью гражданина. Он смело обобщал явления жизни, взрывая повседневную инерцию, пошлую кору быта и проникая своим зорким оком художника в глубину их связей. Поэтому верность действительности не исключала, а, наоборот, усиливала в его творчестве сатирическое начало, гротескность и гиперболическую подчеркнутость его художественных приемов, заостренность его сценического и речевого рисунка.

В драматургии Гоголя с особенной наглядностью и полнотой сказалось общественное значение комедии. В условиях напряженной борьбы с крепостническим режимом русская комедия приобрела социальную насыщенность и сатирически-обличительную силу. Драматургические принципы Гоголя, его театральная эстетика знаменовали победу реализма. Величайшей заслугой писателя явилось создание театра жизненной правды и в то же время широкого типического обобщения. Театр Гоголя проложил дорогу дальнейшему развитию русского драматического искусства. "Наша сценическая литература еще бедна и молода, это правда, - указывал в 1889 году А. Н. Островский, - но с Гоголя она стала на твердой почве действительности и идет по прямой дороге"^*.

^* (Сб. "А. Н. Островский о театре. Записки, речи и письма", М.- Л., "Искусство", 1941, стр. 26.)