7

Ярким свидетельством реалистической основы "Вечеров на хуторе" является повесть "Иван Федорович Шпонька и его тетушка". Эта повесть из быта мелкопоместных помещиков выделяется среди повестей "Вечеров" не только своей темой, но и зрелостью художественного метода, типической обобщенностью образов. Появление ее во второй части "Вечеров" отнюдь не случайно. В этой повести с наибольшей полнотой сказались обличительные, сатирические тенденции "Вечеров". Сатирическая живопись в "Иване Федоровиче Шпоньке и его тетушке" связана с теми бытовыми, полными едкого юмора зарисовками, которые Гоголь дает в остальных повестях "Вечеров", подсмеиваясь над кичливым "головой" в "Майской ночи", над Чубом или Солохой в "Ночи перед рождеством". Но в повести о Шпоньке представлены уже не отдельные бытовые штрихи, а передано типическое воплощение существенных сторон жизни.

Повесть о Шпоньке не одинока в кругу тех произведений, которые создавал Гоголь в начале 30-х годов, в период работы над "Вечерами". До нас дошли две главы из "малороссийской повести" "Страшный кабан" - "Учитель" и "Успех посольства", в которых правдивые и точные зарисовки украинского поместного быта "зажиточных панков" перекликаются с повестью о Шпоньке. Особенно удался Гоголю портрет домашнего учителя из семинаристов, обладателя громоподобного баса и великолепного синего сюртука с костяными пуговицами. Нравы глухого поместья показаны с реалистической уверенностью и конкретностью бытовых подробностей. Уже характеристика познаний и талантов учителя рисует типический образ этого провинциального "педагога": "Почтенный педагог имел необъятные для простолюдина сведения, из которых иные держал под секретом, как то: составление лекарства против укушения бешеных собак, искусство окрашивать посредством одной только дубовой коры и острой водки в лучший красный цвет. Сверх того, он собственноручно приготовлял лучшую ваксу и чернила, вырезывал для маленького внучка Анны Ивановны фигурки из бумаги; в зимние вечера мотал мотки и даже прял". Порядок жизни, царивший в Мандрыках с его бесхитростной патриархальностью и мелочными, незаметными "событиями", во многом напоминает поместный быт в повести о Шпоньке. Повесть "Страшный кабан" потому, видимо, и не была завершена писателем, что круг ее тем в значительной мере оказался воплощен в "Иване Федоровиче Шпоньке".

В этой повести Гоголь показывает всю мелочность и убожество духовного мирка дворянского общества, типичность своих "героев". Писатель раскрывает во всей жизненной полноте ничтожную душонку Ивана Федоровича и окружающую его среду алчных собственников, моральных уродов, порожденных паразитическими условиями их существования. Насколько широка, вольнолюбива гордая и благородная натура человека из народа, показанная в остальных повестях, - настолько ничтожен, мелок, убог Шпонька и его окружение.

Уверенной и свободной кистью рисует писатель, казалось бы, повседневные, будничные картины поместного быта, которые приобретают огромную разоблачительную силу. За внешне добродушным описанием жизни Вытребенек и Хортыще встает перед читателем праздная, заполненная мелкими хозяйственными заботами жизнь украинского поместья, его убогий и ограниченный мирок. Этот мир, с детства хорошо знакомый писателю, мир могучего изобилия природных благ и в то же время полного духовного оскудения их владельцев. Гоголь высмеивает и разоблачает видимость этого идиллического существования, фальшь якобы мирного "патриархального" уклада. Ведь в этом уголке основной жизненной пружиной являются корыстолюбие, бесчестные проделки и плутни его обитателей.

Иван Федорович Шпонька начинает собой галерею гоголевских существователей - от него прямой путь к Ивану Ивановичу Перерепенко и Ивану Никифоровичу Довгочхуну и далее к Подколесину в "Женитьбе". Уже здесь Гоголь осмеял "пошлость пошлого человека", показал бессмысленное и жалкое существование ничтожного и никчемного небокоптителя. Мелкость мыслей и чувств, робость и бездарность, боязнь жизни - таковы основные качества Ивана Федоровича. Шпонька благодушен и кроток, он жаждет лишь спокойного существования и не вмешивается ни во что в окружающем его мире. Уже в школьные годы проявилась мелочно-педантическая, тишайшая и ничтожнейшая его натура: он сидел в классе "всегда смирно, сложив руки и уставив глаза на учителя". Полон юмора и рассказ о первом и единственном "грехопадении" благонравнейшего Шпоньки, соблазненного жирным блином.

Чуждыми оказались кротчайшему Ивану Федоровичу и нравы офицерской среды, в которую попал Шпонька, убоявшийся бездны школьной премудрости в виде "пространного катехизиса" и книги "о должностях человека". Характеристика провинциальных армейских нравов во многом предвосхищает аналогичные картины в "Коляске". Армейский пехотный полк, большею частью стоявший по деревням, по словам рассказчика, "был на такой ноге, что не уступал иным и кавалерийским". Однако все "достоинства" полка, которые далее перечисляются в панегирическом тоне, сводятся лишь к тому, что "большая часть офицеров пила выморозки", а "несколько человек даже танцевали мазурку". Гоголь пользуется здесь тем приемом комического несоответствия, разоблачающим фальшь господствующих в обществе оценок, который он в дальнейшем широко применяет: "Чтоб еще более показать читателям образованность П *** пехотного полка, мы прибавим, что двое из офицеров были страшные игроки в банк и проигрывали мундир, фуражку, шинель, темляк и даже исподнее платье, что не везде и между кавалеристами можно сыскать". Так, казалось бы попутно, рисуя социальный фон, Гоголь создает широкую разоблачительную картину офицерского и дворянского общества того времени, раскрывает его праздное и пошлое прозябание.

На военной службе Шпонька был столь же смирным и исполнительным, как и в школе, и, держась в стороне от офицерских забав и затей, в свободное от службы время "упражнялся в занятиях, сродных одной кроткой и доброй душе: то чистил пуговицы, то читал гадательную книгу, то ставил мышеловки". Столь же уродливо преломляется и чувство влюбленности в душе робкого Ивана Федоровича: он страшится подлинного большого чувства, оно не умещается в его маленьком, тусклом душевном мирке. Как впоследствии Подколесин, Иван Федорович в своих жениховских мечтах смешон и жалок. Его чувство - пародия на подлинную любовь, на те чувства, которые с такой поэтичностью раскрываются в образах Вакулы и Оксаны, Левко и Ганны и других влюбленных героев "Вечеров".

Примитивность мышления Шпоньки, его духовное убожество переданы в речевой характеристике. Несловоохотливость и косноязычие кротчайшего Ивана Федоровича не только результат его робости или застенчивости. Шпоньке просто не о чем говорить - он лишен каких- либо интересов и представлений, весь его внутренний мирок мало отличается от мирка улитки. Вынужденный к общению с окружающими, Шпонька способен лишь механически повторять запавшие ему в память обрывки книжных фраз или слышанных разговоров. Во время разговора за обедом у Сторченко Иван Федорович, преодолевая робость, высказывает свое мнение о путешествии в Иерусалим, в духе поучительно-книжных сентенций: "Я, то есть, имел случай заметить, что какие есть ка свете далекие страны!" При этом автор насмешливо подчеркивает книжную "ученость" этой фразы: "сказал Иван Федорович, будучи сердечно доволен тем, что выговорил столь длинную и трудную фразу". В беседе с тетушкой о понравившейся ему барышне Иван Федорович так же пользуется заученными сентенциями: "Весьма скромная и благонравная девица Марья Григорьевна! - сказал Иван Федорович". Эти стереотипные формулы подчеркивают духовное ничтожество Ивана Федоровича, не имеющего ни своего мнения, ни мыслей, ни чувства.

Сцена свидания Шпоньки с сестрой Григория Григорьевича Сторченко с исчерпывающей полнотой раскрывает эту пустоту Шпоньки. Патологическая застенчивость и скудоумие тишайшего Ивана Федоровича в ней доходят до предела. За все время своего пребывания наедине с барышней он решился произнести лишь фразу о том, что летом бывает очень много мух. Не более красноречивой оказалась и сестрица Григория Григорьевича. Мысль о возможной женитьбе, хотя и привлекает Ивана Федоровича, но еще больше пугает его. Ведь всякая перемена в жизни, всякое проявление активности или даже естественного человеческого чувства в этом мертвящем мирке, в этой атмосфере духовного застоя и лени - подрывает привычный порядок, свидетельствует о каком-то неблагополучии.

Повесть обрывается на описании мучительных сновидений Ивана Федоровича, видящего в них себя женатым. Внешняя незаконченность сюжета (в последнем абзаце " упоминается о "новом замысле" тетушки, относящемся, видимо, к женитьбе ее племянника, о чем читатель должен узнать в следующей главе, в повести отсутствующей) - лишь подчеркивает бессмыслицу и бесплодность существования Шпоньки и подобных ему.

Пассивности и никчемности Шпоньки противостоит ловкий пройдоха Григорий Григорьевич Сторченко, присвоивший кусок земли в двадцать десятин, которые должны были по наследству отойти Ивану Федоровичу. Толстый Григорий Григорьевич, при его внешнем добродушии, - хитрый и пронырливый делец, "пузатая шельма", как называла его тетушка Шпоньки, ловко устраивающий свои делишки, не брезгуя никакими средствами. Григорий Григорьевич - один из тех типов "подлецов", которые в дальнейшем займут столь большое место в творчестве писателя. Уже описание внешности Сторченко при всей своей краткости раскрывает его характер: "...Голова его неподвижно покоилась на короткой шее, казавшейся еще толще от двухэтажного подбородка. Казалось, и с виду он принадлежит к числу тех людей, которые не ломали никогда головы над пустяками, и которых вся жизнь катилась по маслу". Под "пустяками" Гоголь здесь имеет в виду те элементарные нравственные принципы, которые были глубоко чужды Сторченко.

Рисуя сцену встречи Шпоньки со Сторченко на постоялом дворе, Гоголь как бы невзначай, точным и верным художественным штрихом приоткрывает его подлинную сущность помещика-крепостника. Любвеобильный помещик, только что нежно лобызавший Ивана Федоровича, мошеннически обкраденного им, не считает нужным маскироваться под простодушного добряка, когда обращается к подростку-лакею, не успевшему разогреть ему курицу: "А что это? - проговорил он кротким голосом вошедшему своему жокею, мальчику в козацкой свитке с заплатанными локтями, с недоумевающей миной ставившему на стол узлы и ящики.- Что это? что? - и голос Григория Григорьевича незаметно делался грознее и грознее. - Разве я это сюда велел ставить тебе, любезный? Разве я это сюда говорил ставить тебе, подлец? Разве я не говорил тебе, наперед разогреть курицу, мошенник? Пошел! - вскрикнул он, топнув ногою. - Постой, рожа! где погребец со штофиками? Иван Федорович! - говорил он, наливая в рюмку настойки, - прошу покорно лекарственной!" В этой сценке все характерно: и мальчик-лакей в казацкой свитке с заплатанными локтями, и кроткий голос Григория Григорьевича, становившийся все грознее и грознее, и град ругательств, посыпавшихся на голову мальчика. "Тучная ширина" Григория Григорьевича Сторченко, его мясистые щеки, напоминавшие Шпоньке мягкие подушки, его показное добродушие и гостеприимство являются лишь маской, скрывающей сухую расчетливость и пронырливость.

Не менее колоритен и типичен облик мелкопоместной помещицы Василисы Кашпоровны, тетушки Шпоньки. Василиса Кашпоровна сочетает богатырское сложение с чувствительной привязанностью к племяннику. В этом помещичьем мирке Вытребенек все определяется одним стремлением что-либо урвать у ближнего, скопить копейку, а все умственные интересы ограничены способами соления огурцов и варки варенья. Тетушка Шпоньки "Почти в одно время... бранилась, красила пряжу, бегала на кухню, делала квас, варила медовое варенье и хлопотала весь день..." Единственная ее человеческая привязанность - племянник Иван Федорович, но и эта привязанность приобретает в обществе, основанном на корысти и стяжании, примитивную форму выколачивания для него копейки: "...она слишком горячо любила своего племянника и тщательно собирала для него копейку". Василиса Кашпоровна - прежде всего рачительная хозяйка, помещица-крепостница, неустанно приумножающая небольшое именьице, хутор в осьмнадцать "душ". В ее характеристике уже сказалась отличительная черта реализма Гоголя: социальная оценка персонажа дается им в жизненных, повседневных проявлениях. Тетушка Василиса Кашпоровна - типичная крепостница-помещица: она "хоть кого умела сделать тише травы", - замечает Гоголь, описывая ее хозяйские успехи: даже пьяницу-мельника сумела "сделать золотом", "собственной своей мужественной рукою дергая каждый день за чуб". И дальше Гоголь упоминает, что Василиса Кашпоровна "била ленивых вассалов своей страшною рукою и подносила достойным рюмку водки из той же грозной руки". Таким образом и преуспевало хозяйство Ивана Федоровича. Оно велось "патриархально", по старинке, тяжелой и грозной рукой его тетушки, свято убежденной в незыблемости того "порядка", который предназначен для благоденствия шпонек.

Гоголю глубоко чужд и ненавистен этот, словно окостеневший в своем однообразно ничтожном прозябании, мир мелкопоместных тунеядцев. Его сатира разоблачает убожество, корыстолюбие и духовное уродство представителей этой среды. Вся повесть проникнута злой, беспощадной иронией автора, развенчивающей внешнюю идилличность этого захолустного мирка.

Ироническое отношение автора к изображаемому им миру сказывается прежде всего в несовпадении субъективных представлений его героев с действительностью. Так, например, и тетушка Василиса Кашпоровна и сам Иван Федорович глубоко убеждены в великолепии своего удивительного экипажа, который подавался в торжественных случаях. Но что это был за экипаж? "Долгом почитаю предуведомить читателей, - говорит автор, - что это была именно та самая бричка, в которой еще ездил Адам; и потому, если кто будет выдавать другую за адамовскую, то это сущая ложь, и бричка непременно поддельная. Совершенно неизвестно, каким образом спаслась она от потопа. Должно думать, что в Ноевом ковчеге был особенный для нее сарай. Жаль очень, что читателям нельзя описать живо ее фигуры. Довольно сказать, что Василиса Кашпоровна была очень довольна ее архитектурою и всегда изъявляла сожаление, что вывелись из моды старинные экипажи. Самое устройство брички немного набок, то есть так, что правая сторона ее была гораздо выше левой, ей очень нравилось, потому что с одной стороны может, как она говорила, влезать малорослый, а с другой - великорослый. Впрочем, внутри брички могло поместиться штук пять малорослых и трое таких, как тетушка". Это "панегирическое" описание брички тем комичнее, что сами ее владельцы, да, вероятно, и окрестные мелкопоместные панки,- считали ее вполне достойной всяческого уважения. Жизненность и типичность этого описания, смешной вид "величественного экипажа", в который веревками впрягают лошадей "немного чем моложе брички", приобретают в контексте всей повести широкий смысл, как бы символизируя уходящий в прошлое патриархальный уклад.

Уже в повести о. Шпоньке Гоголь выступает как изобразитель типической социальной среды, в которой формируются его герои. Поэтому столь характерны даже второстепенные персонажи повести, как, например, прожившийся мелкопоместный сосед Сторченко - Иван Иванович, превратившийся в приживальщика. И здесь вещные детали, необычайные своей конкретностью, делают его облик настолько наглядным, что он легко может быть нарисован. Сущность Ивана Ивановича исчерпана его костюмом, внешним комизмом его фигуры: "...в долгополом сюртуке, с огромным стоячим воротником, закрывавшим весь его затылок так, что голова его сидела в воротнике, как будто в бричке". Иван Иванович вынужден подлаживаться к хозяину, не смеет высказать своего мнения и на потеху окружающим и для усиления "престижа" в своих собственных глазах безудержно лжет. Матушка Григория Григорьевича-мастерица по солению огурцов, прототип будущей Коробочки, - тихая и глупая старуха, все помыслы которой не выходят за пределы стряпни и домашнего хозяйства. В характеристике ее внешности Гоголь ограничился скупым конкретным сравнением - "вошла старушка, низенькая, совершенный кофейник в чепчике", которое исчерпывающе определяет эту "достойную" представительницу помещичьей усадьбы.

Далеко не случайно обращается здесь Гоголь к таким вещным сравнениям и метафорам. Примитивность и умственная скудость его героев особенно ярко подчеркнуты этими сопоставлениями с предметами, взятыми из той же сферы их застойного быта, за пределы которой они не способны выйти.

Сохраняя и в повести о Шпоньке образ простодушного, недалекого рассказчика, Гоголь, однако, делает его уже не представителем деревенской среды, а носителем иного социального сознания, мелким "панком", провинциальным горожанином, живущим в Гадяче. Степан Иванович Курочка - автор записей о Шпоньке - столь же ограничен, как и те "герои", о которых он рассказывает. "Пасичник" может сообщить о нем лишь то, что во дворе, где он живет, большой шест с перепелом и толстая баба в зеленой юбке, хотя Степан Иванович и "ведет жизнь холостую". (Эта подробность впоследствии встретится и в характеристике Ивана Ивановича Перерепенко). Рассказчик с полным уважением и сочувствием к жизни и поведению своих героев передает с эпической обстоятельностью незначительные "события" и малейшие подробности их жизни. Однако за этим рассказчиком все время чувствуется восприятие самого автора, та затаенная ирония, которая возникает из несоответствия самодовольной важности тона повествователя и фактического значения самих событий. Художественная манера Гоголя отнюдь не грешит бесстрастным объективизмом. Он еще острее подчеркивает этой обыденностью, незначительностью событий и подробностей типическое начало, самую сущность своих "героев" всей той социальной обстановки, которая их породила. Писатель тщательно отбирает те проявления быта помещиков, которые свидетельствуют о полном духовном застое, пошлости и духовном убожестве этой среды. С безжалостной иронией написана сцена визита добрейшего Ивана Федоровича Шпоньки в село Хортыщи и встречи с его обитателями. Здесь уже полностью сказалось уменье Гоголя увидеть и передать мельчайшие детали быта, наружности, одежды, передать так, что образ, им нарисованный, не только достигает необычайной наглядности, осязаемости, но глубоко и объективно раскрывает свою внутреннюю сущность.

Сила гоголевской иронии, "гумора", как говорил Белинский, ее сатирическая направленность во многом определяется контрастом между "эпической" обстоятельностью и серьезностью, с которой ведется рассказ повествователем, придающим значительность даже самым несущественным обстоятельствам и подробностям, и бессодержательностью и ничтожеством этой жизни. Благодаря такой манере рассказа жизнь представителей дворянского общества - пронырливого Сторченко, робкого Шпоньки, деловитой его тетушки, - предстает как бы под увеличительным стеклом, с особенной беспощадностью выделяющим ничтожество и пошлость этих людей-моллюсков.

"Вечера на хуторе близ Диканьки" знаменовали уже рождение гоголевского реализма. Неправильно целиком относить их к романтическому направлению, как это делалось обычно. В монографии о Гоголе Н. Котляревского сообщается, что "Вечера на хуторе" стояли... на распутье двух литературных течений, старого - романтического и нового - реального". Однако Н. Котляревский все же считал, что в них "преобладала романтика" и они "скорее принадлежали прошлому, чем открывали дорогу новому"^*. Это в корне ошибочная точка зрения. В "Вечерах" уже открывался путь к новому, к реализму, и реалистическое начало имело в них преобладающее значение, ему принадлежало будущее в развитии творчества писателя.

^* (Н. Коляровский, Н. В. Гоголь, СПБ, 1903, стр. 107.)

Реализм отнюдь не сводится к изображению только отрицательного, бытового, безобразного. Понятие реализма гораздо шире. Правильно отражая действительность, писатель-реалист показывает в своем творчестве и то положительное, что есть в этой действительности. Это положительное начало заключено в народе. Именно поэтому Гоголь, обращаясь к изображению народной жизни в своих "Вечерах" (а позже и в "Тарасе Бульбе"), рисует ее такими яркими, жизнерадостными красками. В веселом комизме и юморе "Вечеров на хуторе" Белинский увидел не смех ради смеха, не гиперболическую склонность Гоголя к комизму, а полноту жизни, ее правдивое изображение: "Это комизм веселый, улыбка юноши, приветствующего прекрасный божий мир. Тут все светло, все блестит радостию и счастием; мрачные духи жизни не смущают тяжелыми предчувствиями юного сердца, трепещущего полнотою жизни. Здесь поэт как бы сам любуется созданными им оригиналами. Однако эти оригиналы не его выдумка, они смешны не по его прихоти; поэт строго верен в них действительности (курсив мой. - Н. С.). И потому всякое лицо говорит и действует у него в сфере своего быта, своего характера и того обстоятельства, под влиянием которого оно находится"^*.

^* (В. Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. VII, стр. 42-43.)

В "Вечерах" уже намечается тенденция к типическому изображению действительности. Но типическое начало имеет в них еще слишком общий характер, да и степень обобщения жизненных явлений ограничена. В положительных образах "Вечеров" утверждается народный характер, однако он не показан индивидуализированными углубленными чертами. Реалистический метод Гоголя сложился далеко не сразу. От поэтически-сказочных "Вечеров" до суровой сатиры социально насыщенного реализма "Ревизора" и "Мертвых душ" лежал большой путь. В "Вечерах" Гоголь еще не ставил перед собой задачи показать "повседневные" и "раздробленные характеры", "всю страшную, потрясающую тину мелочей", которая была им поставлена в дальнейшем. Лишь в повести о Шпоньке писатель уже подошел к реалистическому показу ничтожности и пошлости "повседневных" характеров, к правдивому, сатирически-разоблачающему изображению жизни дворянского общества в ее неприглядной "тине мелочей". В "Вечерах" Гоголь хотел показать прежде всего идеал народной жизни, ее поэтическую сторону.

Писатель глубоко проник в народный характер, вдохновлялся подлинными материалами народного творчества. Это давало ему возможность органического слияния романтики и реалистических картин жизни. Но там, где романтика "Вечеров" отрывалась от жизни, противоречила ей, там и художественные принципы Гоголя во многом приобретали иной характер. В "Страшной мести" и в известной мере в "Вечере накануне Ивана Купала" романтика не только окрашивается трагическим колоритом, но и в ряде случаев отрывается от жизненной правды, идеализирует народные предрассудки, придает им мистическое толкование. Эти тенденции в известной мере уже отдаленно намечали слабые стороны в мировоззрении писателя, сказавшиеся впоследствии.

Художественное своеобразие "Вечеров" в том, что в них реальное, жизненное содержание представлено было в романтической форме, способствовавшей наиболее яркому выражению положительного начала в характере народа. "Вечера на хуторе" - особый, самостоятельный этап в творчестве Гоголя, сочетающий романтические и реалистические тенденции в том единстве, в той поэтической цельности, которая в дальнейшем уже в этом виде не повторится. Мир народной жизни, народная героика, еще раз предстанет перед нами в эпически-монументальных, богатырских образах "Тараса Бульбы", но уже овеянная пафосом исторической трагедии. Беззаботный юмор и романтическая патетика "Вечеров" сменятся едкой сатирой, и "кроткий" Иван Федорович Шпонька вырастет в страшные утратой всего человеческого, типически-обобщенные образы героев "Мертвых душ".