Плетневу П. А., 30 октября 1840

Рим. Октябрь 30 <н. ст. 1840.>

Здравствуйте, бесценный Петр Александрович! Напишите мне хоть одну строчку. Я не имею никаких, совершенно никаких известий из Петербурга. Пишу к вам потому, что я вас видел третьего дня во сне в таком необыкновенном и грустном положении, что испугался, не могу быть спокоен^* до тех пор, пока не услышу что-нибудь о вас. Уведомьте меня также, как мое дело. Можно ли мне надеяться на то место в Риме, о котором я писал к вам? Мне нужно теперь знать это, и тем более теперь^**. Я заболел жестоко, и, боже, как заболел. Я сам виноват. Я обрадовался моим проснувшим<ся> силам, освеженным после вод и путешеств<ия>, и стал работать изо всех сил, почуя просыпающееся вдохновение, которое давно же спало во мне. Я перешел через край и за напряжение не во время, когда мне нужн<о> было отдохновение, заплатил страшно. Не хочу вам говорить и рассказать, как была опасна болезнь моя. Гемороид мне бросился на грудь и нервическое раздражение^***, которого я в жизнь никогда не знал, произошло во мне такое, что я не мог ни лежать, ни сидеть, ни стоять. Уже медики было махнули рукою, но одно лекарство меня спасло неожиданное. Я велел себя положить Ветурину в дорожную коляску^****. Дорога спасла меня. Три дни, которые я провел в дороге, меня несколько восстановили. Но я сам не знаю, вышел ли я еще совершенно из опасности. Малейшее какое-нибудь движение, незначущее усилие, и со мной делается чорт знает что. Страшно, просто страшно. Я боюсь. А так было хорошо началось дело. Я начал такую вещь, какой, верно, у меня до сих пор не было - и теперь из-под самых облаков да в грязь.

^* (что я испугался и не могу быть спокоен)

^** (знать это более нежели)

^*** (раздражение горла)

^**** (в дилижанс)

Медику натурально простительно меня успокаивать и говорить, что это современ<ем> пройдет и что мне нужно только успокоить<ся>. Но мне весьма простительно тоже не верить этому, и мое положение вовсе не такого рода, чтобы оставаться, тем более, что вот месяц и я ничуть не лучше. Если б я знал, что из меня уже решительно ничего не может быть (страшнее чего, конечно, ничего не может быть на свете), тогда бы натурально^* дело конченно<е>. У меня нет никакой охоты увеличивать всемирное население своею жалкою фигурою, и за жизнь свою я не дал бы гроша и не стал бы из-за нее биться. Но, клянусь, мое положение слишком, если даже не черезчур. Больной, расстроенный душой и телом, и никаких средств... Уведомьте меня, может быть, можно как-нибудь узнать одно из этих двух роковых слов: да или нет. - Но, клянусь, мне так же, если даже не больше, теперь хочется иметь известия о вас самих. После виденного мною сна я не могу успокоиться о вас. Теперь в моем больном, грустном, часто лишенном надежды душевном состоянии, у меня единственн<о>^** что доставляет мне похожее на радость, это перебирать в мыслях моих немногих, но^*** любящих, прекрасных друзей, вычислять все случаи в жизни, где дружба их обнаружилась ко мне, и сердце у меня тогда так начинает сильно биться, как может только у ребенка, который не изумляется от радости, но остается как будто перепуган радостью. Знаю, что это происходит от моего нервического расстройства и что движение потрясает меня, но всё как это сладко^****. И я тогда едва дышу.

^* (Далее было: я за свою жизнь не дал бы гроша.)

^** (единственн<ая> рад<ость>)

^*** (Далее было: боже каких)

^**** (Далее было: вместе. Прощайте!)

Прощайте. Целую вас^* сильно и дай бог, чтобы ничего с вами не было.

^* (Далее было: нес<колько>)

Ваш Гоголь.

<Адрес:> Рим. Via Felice, № 126.

183. П. А. Плетневу. Примечания

Печатается по подлиннику ([ПД]).

Впервые опубликовано в "Записках", I, стр. 268-269.

...как мое дело. Гоголь имеет в виду место секретаря при П. И. Кривцове (см. №№ 158 и 168 и примеч. к ним).

Я заболел жестоко... См. № 181.

Ветурин <vetturino. Итал.> - извозчик, кучер.

Дорога спасла меня. См. № 181.

Я начал такую вещь... Гоголь говорит о драме из малороссийской жизни, которую он начал в Вене летом 1840 г. (см. примеч. к № 118 и № 181. См. также соображения по этому поводу Н. С. Тихонравова (Сочинения Гоголя, изд. 10, I, стр. 636-637 и 663-664).

Медику натурально простительно меня успокаивать... Но мне весьма простительно тоже не верить этому... Позднее, в письме к Жуковскому от 14 июля 1845 г., Гоголь писал: "Меня смущала не сама болезнь моя, но то, что я не мог добиться от докторов, в чем именно состоит болезнь моя..."