Гоголь А. В., 13 октября 1840

Рим. Октября 13 <н. ст.>. 1840.

Я вчера получил твое письмо, что я был ему рад, об этом нечего говорить, ты этому без сомнения поверишь, потому что знаешь, что я тебя люблю. Я был рад, что ты совершенно здорова, так по крайней мере стоит в письме твоем. Я совершенно рад, что у тебя завелась охота бегать. Даже рад тому, что ты теперь ничего не делаешь и ничем не занимаешься, потому что придет зима и ты верно присядешь и вознаградишь за всё. Но... теперь наконец приходится сказать, чему я не был рад. Уши вперед и слушай! Выговор тебе следует жестокой, какой только ты когда-либо получала от меня. Ты, приводя причины, отвлекающие тебя от занятий, привела одну такую, за которую я никогда не могу простить тебе. Именно ты сказала, что у вас много было праздников и что приняться за иглу в праздник здесь (т. е. в Васильевке) считается за ужасный грех. И ты могла покориться глупому предрассудку, повторенному горнишными девками или глупыми невежами-соседками, тогда как против этого кричит и здравый смысл и рассудок! И ты не сгорела от стыда, написавши это ко мне! И ты после этого умна! и ты сестра мне! Итак, над тобою уже имеют власть все мнения околодка и пошлые толки и речи. - Мне это было грустно читать. Грустно не потому... Лучше бы ты сказала, что ты считаешь это за грех по собственному убеждению, а не потому, что говорят другие. Тогда бы я извинил тебя скорее, я бы извинил твое незнание, сказал бы, что ты несведуща, что не понимаешь истинного смысла священного писания - и дело кончено! Но теперь... и ты не в состоянии презреть светским мнениям, даже в ничтожных случаях, и у тебя такая мелкая душонка? И ты после этого моя сестра! и у сестры моей достало столько малодушия, чтобы последовать с покорностью ребенка первому светскому мнению, внутренне не признавая его, сознавая в собственной душе несправедливость и ничтожность его. Если же теперь, сначала, такую власть имеют над тобою толки соседок, нянюшек и деревенских баб, что же будет потом, когда ты поживешь подолее. Ты наконец не в состоянии будешь сделать шага, не осмотревшись прежде со страхом вокруг и не подождавши, что скажет Васильевский округ и околодки справа и слева. А для чего дается человеку характер^*? чтобы он мог презреть толки и пересуды и следовать тому, что велит ему благоразумие, и, как сказал сам Спаситель, не глядеть на людей. Люди суетны. Нужно в пример себе брать прекрасный, святой образец, высшую натуру человека, а не обыкновенных людей. - Итак, я тебе приказываю работать и заниматься именно в праздник, натурально только не в те часы, которые посвящены богу. И если кто-нибудь станет тебе замечать, что это нехорошо, ты не входи ни в какие рассуждения и не старайся даже убеждать в противном, а скажи прямо, коротко и твердо: Это желание моего брата. Я люблю своего брата, и потому всякое малейшее его желание для меня закон. - И после этого, верно, тебе не станут докучать. И таким образом поступай и в другом случае, где только собственное твое благоразумие чего-нибудь не одобрит. - Нужно быть тверду и непреклонну. Без твердости характер человека нуль. И признаюсь, грусть бы, сильная грусть обняла бы мою душу, если бы я уверился, что у сестры моей нет ни характера, ни великодушия.

^* (Далее было: Характер ему дан на то)

Но довольно. Я уверен, что всё это мною сказано не на ветер. Я очень рад, что у тебя есть теперь знакомство. Две приятные и умные соседки - это счастие в деревне. И потому ты старайся быть с ними почаще^*.

^* (Далее пропуск - см. Примечания.)

Наконец поговорим еще об одном довольно важном предмете. Слушай, моя душа. Тебя должно непременно тронуть положение маминьки, на которой лежит столько забот и такая сильная обуза, что весьма немудрено, если и у человека сильного закружится голова и кончится тем, что он наконец ничего не будет делать. Слушай. Нужно, чтоб и ты и Оля взяли на долю какие-нибудь маленькие части хозяйства и чтобы уже аккуратно вели дела свои. Например, ты возьми на долю свою молочню, то есть смотри, чтоб при тебе набиралось молоко, делалось масло, сыр, и замечай внимательно, сколько чего должно быть, чтобы потом не могли тебя ни обмануть, ни украсть. Натурально, этого еще немного для тебя. Ты возьми на свою долю еще овец. Пусть к тебе приходит каждый день овчар и рапортует тебе подробно. Ты отправляйся почаще туда сама, - лучше, если пешком, и поверяй почаще всё на деле. Несколько раз заставь, чтобы доили при тебе, чтобы знать, сколько наверное могут давать молока. Записывай родившихся вновь, отправленных на стол, прибывших и убывших. После того, когда ты увидишь, что с этим всем управляешься хорошо, можешь присоединить к этому и что-нибудь другое. Без этого никогда не будет никакого толка в хозяйстве, если сами хозяева не будут входить во всё. А так как одному человеку нельзя входить во всё, то по этому самому и должно непременно разделить труды. Иначе ключницы, домоводки и управители, как бы ни казались надежны с виду, всегда кончится тем, что будут наконец обкрадывать, или, еще хуже, нерадеть и неглижировать. Олиньке тоже выбери на долю какую-нибудь часть по силам. Ты увидишь потом, какую окажешь этим пользу хозяйству и как облегчишь труды маминьки, тем более что у ней столько главных статей хозяйства: уборка и посев хлеба, льну, гумно, винокурня и мало ли чего еще? страшно и подумать даже. Желал бы я очень знать, что ты на это скажешь и какое это произведет на тебя действие, и потому жду нетерпеливо твоего ответа. Ты верно сама об этом подумаешь и рассмотришь довольно сурьезно и, может быть, найдешь с своей стороны кое-что новое еще насчет этого предмета: как лучше и как дельнее за него взяться и прочее и прочее. А что в этом ты увидишь пользу и увидишь, что сделаешь истинно доброе дело, в этом я почти уверен... почему... не нужно говорить почему. Довольно. - Целую тебя и поздравляю с днем ангела нашей маминьки. Ибо в этот день именно я пишу письмо. Обними за меня старшую сестрицу и Олиньку. Поцелуй моего крестника, но прежде подери его немножко за уши. Скажи ему, что я бы давно ему прислал гостинцев, но нарочно не хочу, потому что он шалун. И что если он хочет, чтобы я прислал к нему одну удивительную для него вещь, то пусть шалит никак не больше одного разу в неделю, да и то не раньше как после обеда. Больше не успеваю писать. Еще хотел кое-что сказать тебе, но пусть до другого письма. Прощай, душа!

Твой брат.

180. А. В. Гоголь. Примечания

Печатается по подлиннику ([КИЛ]).

Впервые опубликовано, с пропусками, в "Записках", I, стр. 266-267, и в "Сочинениях и письмах", V, стр. 413-415. В более полном виде письмо напечатано В. В. Гиппиусом в сборнике "Н. В. Гоголь. Материалы и исследования", I, стр. 59-62. Ненайденным остается подлинник середины письма - после фразы: "И потому ты старайся быть с ними почаще". На другой пропуск указывают тире в публикации Кулиша и Шенрока (там же, стр. 101).

Крестник - племянник Гоголя Н. П. Трушковский.