Данилевскому А. С., 12 февраля 1839

Рим. 12 февраля <н. ст.> 1839.

Получил твое письмо 3-го дня через Лейнголь<да>. Оно было для меня очень интересно по небольшим известиям о тебе, а также о Ваське, Базиле и Афанасие. Ну, теперь чего тебе еще хочется? Протекция и всё тебе готово, только тебя недостает. Петербург, кажется, наконец решается к тебе осклабиться и протянуть радушные объятия, но годишься ли ты теперь для Петербурга? Много переродили три года^*! Благодарю также за парижские новости. Очень радуюсь, что Филипп подхватил какую-то, которую я не разобрал. Клотильде за поклон тоже благодарен. Кстати, я думаю, уже ты обрабатываешь ее, тем более, что оно очень близко, кажется, только через кухню, Квитка же, как кажется, не может тебе мешать. Я слышал, что у него какая-то есть постоянная, у которой он и ночует. M-me Hochard в ответ на ее тысячу любезностей посылаю ей другую тысячу таких же. Догадки твои, что я счастливец и наслаждаюсь каждый день воздухом и полднем Монте Пинчия, не совсем справедливы. На Монте-Pincio я не захожу вовсе. Я не люблю его, когда он набит англичанами и иностранцами. Мои прогулки простираются гораздо далее, глубже в поле. Чаще посещаю я термы Каракаллы, Roma Vecchia, с ее храмами и гробницами и открытыми полями, Villa Matei, Villa Milz и проч. и проч... Дни настали чудные, погода удивительная. Приятели твои, которым ты рекомендуешь показывать древности, люди, как я заметил по полету^**, не такого десятка, чтобы углубляться в древности, а напротив, кажется, более охотники до новостей, и потому я им рекомендовал ехать в Неаполь, где они без сомнения найдут себе более пищи и проведут время гораздо лучше, чем постом в Риме. Я, как уже тебе известно, проводил всё время с Римом, то есть с его развалинами, природою и с Жуковским, который теперь только уехал и оставил меня сиротою, и мне сделалось в первый раз грустно в Риме. Здоровье мое... не стоит говорить о нем. К тебе просьба убедительная: пожалуйста, пришли мне с кем-нибудь из русских, которые будут отправляться в Италию, несколько красок фабрики Panio на меду, кружками, какие, помнишь, я покупал в бытность мою в Париже. Они продаются в красоч<ном> магазине, в Rue de Petits champs близко Rue de la Paix. Впрочем, их можно найти во всяком магазине. Продаются они по 4 или по пяти су каждая, исключая некоторых, которые подороже. Цвета следующие: берлинская лазурь, охра простая, охра жженая (brulée), индиго, кобольд, гумегут, бакан (lac), teinte neutre, ultra marine, черную и самую темную кофейную - всякой по два кружка, которые советую лучше положить в деревянный ящик. Если же завернуть просто в бумагу, то они могут прилипнуть к ней, и будет трудно отдирать. Пожалуйста не позабудь и будь на этот раз исправен, так как я исправен в отношении к тебе. Ты меня этим очень обяжешь. Еще одно. Нельзя ли тебе сходить к m-lle Josefine Turinger? Но не хочу^*** давать этой комиссии, боюсь тебя обременить, и ты тогда, без сомнения, ни одной не исполнишь. - Теперь о самом важном деле. У каждого жреца ты завтракаешь и такую ли, ту же ли живую охоту чувствуешь ты и аппетит то есть, вместе или <...> аппетитные серебряные кофейни<ки> с большими длинными клевами? Уж <нет>^**** ли каких новых открытий? проклятые храмы, между прочим, доканали мой ж<елудок>^*****. Братец, какое теперь небо в Риме, ка<к>^****** чудно глядит на меня в эту самую м<инуту>^*******, как пишу к тебе. Зачем ты т<еперь>^******** не в Риме? Пора бы тебе жизнь чувстве<нную>^********* переменить на духовную <........>, на же<нщин>^********** и на храм, mangiare poco e respirar<e> и.....^*********** dolcissima aria e cosi vivere. Пора, пора, <....>^************ вон чорта, который сидит в брюхе и подстре^{*************} <кает> на злые похоти. В одном завиду<ю>^{**************} тебе - ты слушаешь оперу. Пожалуйста рас<скажи>^{***************}, что там теперь бывает и какие но<вости>^{****************}. Здесь давали оперу новую. Автор Фридрих <.....>^{*****************} Заглавие - Эдинбургская темница, музыка прелестная. После Россини я ничего не слышал лучше. У вас в Париже ее чудно исполнят. А здесь этот год труппа не то, что была назад тому год, о которой ты уже знаешь из моих рассказов и похвал. Но прощай покамест, мой бесценный, не забывай меня и пиши почаще.

^* (Далее было: ты пишешь, что угадываешь... Очень рад)

^** (по глазам)

^*** (Далее было: тебе)

^**** (Вырвано.)

^***** (Вырвано.)

^****** (Вырвано.)

^******* (Вырвано.)

^******** (Вырвано.)

^********* (Вырвано.)

^********** (Вырвано.)

^*********** (Вырвано.)

^************ (Вырвано.)

^{*************} (Вырвано.)

^{**************} (Вырвано.)

^{***************} (Вырвано.)

^{****************} (Вырвано.)

^{*****************} (Вырвано.)

Весь твой Гоголь.

Ты меня спрашиваешь, где я живу? Неужели ты не знаешь, что моя квартира вечно та же: Via Felice, 126, terzo piano.

<Адрес:> Paris.

À monsieur

monsieur Alexandre de Danilevsky.

Rue de Marivaux, № 11.

96. А. С. Данилевскому. Примечания

Печатается по подлиннику ([ИМ]).

Впервые опубликовано в "Сочинениях и письмах", V, стр. 359-361.

Васька - Василий Яковлевич Прокопович.

Базили - см. примеч. к № 36.

Афанасий - слуга Данилевского.

Roma Vecchia - старый Рим. (Итал.)

Villa Mat<t>ei, Villa Milz <Mills> - виллы в Риме.

Rue de Petits Champs, Rue de la Paix - улицы в Париже.

Lac <laque> - лак; teinte neutre - нейтральный тон; ultra marine - ультрамарин. (Франц.)

...mangiare poco... vivere - есть мало и вдыхать... нежнейший воздух и так жить. (Итал.)

Via Felice... terzo piano - улица Феличе... третий этаж. (Итал.)

Эдинбургская темница - опера М.-А.-Ф. Карафа (1785-1872), текст Скриба и Планара.