Погодину М. П., 14 августа 1838

Август 20 <?>. Неаполь. <14 августа н. ст. 1838.>

Я получил твое письмо в письме Бодянского из Карлсбада. Благодарю тебя! Ты заботишься обо мне, а я - я тебя люблю много, много... Я писал к тебе, но не получил ответа на последнее письмо мое и не знал, что ты делаешь и где ты. Нигде в газетах мне не случалось встретить твоего имени, стало быть, ты работаешь что-то большое для будущего. Пришли мне что-нибудь из твоего или привези. У меня забилось сердце, когда я прочитал твою записку, где ты говоришь, что будущею весною будешь в Италии. Итак, мы увидимся. Обнимемся, может быть, еще раз. Благодарю тебя за это. О себе ничего не могу <сказать> слишком утешительного. Увы! здоровье мое плохо! И гордые мои замыслы... О друг! если бы мне на четыре, пять лет еще здоровья! И неужели не суждено осуществиться тому... много думал я совершить... Еще доныне голова моя полна, а силы, силы - но бог милостив. Он, верно, продлит дни мои. Сижу над трудом, о котором ты уже знаешь, я писал к тебе о нем, но работа моя вяла, нет той живости. Недуг, для которого я уехал и который было, казалось, облегчился, теперь усилился вновь. Моя гемороидальная болезнь вся обратилась на желудок. Это несносная болезнь. Она меня сушит. Она говорит мне о себе каждую минуту^* и мешает мне заниматься. Но я веду свою работу, и она будет кончена, но другие, другие... О, друг! какие существуют великие сюжеты. Пожалей о мне! Но я с тобою увижусь. Я к тебе теперь обращу одну очень холодную и прозаическую просьбу. Ты был так добр, что предлагал мне сделать заем, если я нуждаюсь. Мне не хотелось пользоваться твоею добротою. Теперь я доведен до того. Если ты богат, пришли вексель на 2000. Я тебе через год, много через полтора их возвращу. Сочинение мое велико, у нас же товар продается по величине, и потому я думаю за него получить столько, что в состоянии буду заплатить этот <долг> в конце будущего года. Мои обстоятельства денежные плохи, и все мои родные терпят тоже, но чорт побери деньги, если бы здоровья только, год как-нибудь может с помощью твоей, а может быть божией, как-нибудь проплетется. Если будешь посылать вексель, пожалуйста вели банкиру своему послать прямо к римскому банкиру Валентини на его имя, еще лучше кредитивным письмом, и письма ко мне адресуй тоже банкиру Валентини в Рим. Через полтора месяца я уже буду в Риме. Прощай, мой добрый, мой милый Погодин. Неужели мы увидимся? Обнимает тебя

твой Гоголь.

^* (Далее начато: а что хуже всего)

<Адрес:> Moscou (en Russie).

Михаилу Петровичу Погодину.

В Московском университете.

77. М. П. Погодину. Примечания

Печатается по подлиннику ([ПД]).

Впервые опубликовано в "Сочинениях и письмах", V, стр. 332-333.

Дата, выставленная Гоголем (Август 20. Неаполь), противоречит местному почтовому штемпелю, поставленному на письме: "Nap. 1838. 14 Ag". По всей вероятности, Гоголь написал это письмо 2 августа ст. ст. (что, будучи переведено на новый стиль, точно соответствует почтовому штемпелю), но, по-видимому, допустил описку, выставив 20 вместо 2. М. П. Погодин получил это письмо 18 августа ст. ст.

Бодянский, Осип Максимович (1808-1877) - известный ученый-славист, профессор Московского университета. Переписка Гоголя с Бодянским до нас не дошла.

Я писал к тебе, но не получил ответа на последнее письмо мое... Ближайшее по времени из известных нам писем Гоголя к Погодину написано 30 марта 1837 г. (см. № 41). Повидимому, между этим письмом и комментируемым были еще письма, до нас не дошедшие.

Сижу над трудом, о котором ты уже знаешь... "Мертвые души".

Если ты богат, пришли вексель на 2000 - см. примеч. к № 88.