Коллективные шуточные стихотворения. Комментарии

I и II. Оба отрывка сообщены П. В. Анненковым в его статье "Воспоминания о Гоголе. Рим, летом 1841 года" в "Библиотеке для чтения", 1857, № 2, Отд. "Науки", стр. 136. По рассказу Анненкова, они относятся к началу 1836 г. - ко времени до отъезда Гоголя за границу. О происхождении их Анненков пишет: "...особенно любил Гоголь составлять куплеты и песни на общих знакомых. С помощью Н. Я. Прокоповича и А. С. Данилевского, товарища Гоголя по лицею, человека веселых нравов, некоторые из них выходили карикатурно метки и уморительны. Много тогда было сочинено подобных песен. Помню, что несколько вечеров Гоголь беспрестанно тянул (мотивы для куплетов выбирались из новейших опер - из Фенеллы, Роберта, Цампы) кантату, созданную для прославления будущего предполагаемого его путешествия в Крым, где находился стих:

И с Матреной наш Яким
Потянулся прямо в Крым.

В памяти у меня остается также довольно нелепый куплет, долженствовавший увековечить подвиги молодых учителей из его знакомых, отправлявшихся каждый день на свои лекции на Васильевский остров. Куплет, кажется, принадлежал Гоголю безраздельно:

Все бобрами завелись..." 

(и т. д.).

Упоминаемые в первом отрывке Яким и его жена Матрена Нимченко - слуги Гоголя. См. о них в т. X; "молодые учителя", которых имел в виду Гоголь, во втором отрывке - Н. Я. и В. Я. Прокоповичи (см. там же). Фаге - петербургский парикмахер.

III. Да здравствует нежинская бурса! Стихи сочинены совместно Гоголем и его лицейским товарищем А. С. Данилевским в Париже и включены последним в его письмо к Н. Я. Прокоповичу и И. Г. Пащенко в Петербург от 5 декабря 1836 г. Подлинник письма Данилевского, по которому печатаются стихи, находится в [ПБЛ] (альбом Гербеля, стр. 437). Впервые стихи были напечатаны Н. В. Гербелем в его статье: "Н. Я. Прокопович и отношение его к Н. В. Гоголю" ("Современник", 1858, т. LXVII, № 2, стр. 279). О происхождении стихов Данилевский пишет в том же письме: "Вчера едва мы, я и Гоголь, сели за чайный столик, как явился наш portier (человек весьма интересный, отставной воин и карлист) и положил письмо на стол с надписью на мое имя. Окончив чай и закурив сигару, я расположился в креслах, Гоголь стал позади меня; распечатав письмо, я вытащил во-первых твои (Н. Я. Прокоповича. - Ред.) каракули, а потом листок с красивым почерком Ивана Григорьевича (Пащенко. - Ред.). Да, мой милый Николай, ты нехотя, предаваясь воспоминаниям, написал нечто вроде элегии, глубокой траурной элегии в прозе, нечто имеющее для меня образ осеннего листа, из которого, будь я поэт, выкроил бы двадцать элегий по форме; ты, Иван Григорьевич, написал не элегию - скорее что-то вроде куплетов, по крайней мере письмо твое навело нас на куплеты еще весьма неоконченные, плохие покамест, но обещающие впереди много. Вот их начало: (следуют стихи. - Ред.). Может быть, продолжали бы куплеты еще и далее, но сегодня приехал Симановский (товарищ Гоголя и Данилевского по лицею. - Ред.), и вдохновение, как робкая птица, улетело".

Севрюгин, Федор Емельянович - преподаватель музыки, пения и танцев в Нежине; Билевич, Михаил Васильевич - профессор политических наук, возглавлявший реакционную часть профессуры; здравица в его честь провозглашена иронически; Урсо, Осип Демьянович - учитель фехтования. В дальнейшем тексте стихотворения имеются в виду следующие лица: "В Стамбул" уехал К. М. Базили, "водами лечились" Гоголь и Данилевский, "женились" и "дремали в покое" С. Г. и Л. Г. Милорадовичи, "учители в корпусе" были Н. Я. и В. Я. Прокоповичи, "в юстиции" служил И. Г. Пащенко, офицерами - Н. Ф. Романович и Ф. К. Бороздин, "артистами" были А. Н. Мокрицкий и А. И. Горонович, поэтами - Н. В. Кукольник и В. И. Любич-Романович; см. о них в т. X наст. изд. (по указателю).