Сорочинская ярмарка. Комментарии

I

Приобретенная в 1896 г. б. Московским Публичным и Румянцевским музеями в числе других автографов Гоголя у наследников писателя рукопись "Сорочинской ярмарки" хранится вместе с рукописью "Майской ночи" в особой папке, обозначаемой нашим шифром [РМ₈] (№ 3211 по инвентарю Публичной библиотеки Союза ССР им. В. И. Ленина). Рукопись состоит из четырех отдельных листов серой писчей бумаги (16 страниц), целиком заполненных автографическим текстом (чернила). Заглавие и дата внизу текста ("1829") помечены карандашом чужой рукой. Бумага - с водяными знаками 1829 и 1830 гг. Обе рукописи имеют одну общую нумерацию (по полулистам, красным карандашом в правом верхнем углу), принадлежащую, по догадке Г. П. Георгиевского, П. А. Кулишу или лицу, "которому впоследствии достались и автографы Гоголя и копии Кулиша". Варианты чернового автографа "Сорочинской ярмарки" частично использованы Н. С. Тихонравовым; полностью рукопись опубликована Г. П. Георгиевским - неточно, со многими пропусками и ошибками (так, например, напечатано "зятем" вместо "дегтем", "кумачевая свитка" вместо "кармазинная свитка" и т. д.).

Черновая рукопись "Сорочинской ярмарки" фиксирует момент творческой работы Гоголя, когда весь замысел повести уже окончательно сформировался; деление на главы точно совпадает с последующим делением в печатном тексте, большинство глав снабжено эпиграфами, соответственно этому полностью намечены и детализованы все сюжетные нити повести. Наряду с этим, текст повести явно недоработан: имена персонажей не установлены (имя Черевика - Солопий - было вставлено позднее, жену его, Хавронью Никифоровну, попович последовательно именует Осиповной, Никифоровной, Трофимовной и т. д.), отдельные характеристики и эпизоды не отделаны.

Перебеляя рукопись, Гоголь переработал сцену перебранки в конце гл. I, описание ярмарки (начало гл. II), внес описательную характеристику цыгана (конец гл. V), остроты по адресу москалей (конец гл. II и начало гл. VI), значительно переработал конец гл. IX, сцену появления Черевика в гл. XIII и заключение той же главы. Одновременно смягчалась писателем и словесная патетика, цветистость стиля, в черновой рукописи еще более бросающаяся в глаза, нежели в позднейшем печатном тексте. Наконец, в языке черновой рукописи значительно сильней, нежели в языке печатных текстов, украинский элемент - не только в лексике (дивчина, тютюн, крамарка, пучка), но и в морфологии (Голопупенкив сын, дочко, жинко - в зв. пад., и т. д.).

Дата "1829", проставленная под текстом "Сорочинской ярмарки" во втором издании "Вечеров", может относиться только к началу работы Гоголя над повестью: бумага, на которой была написана черновая редакция, имеет водяные знаки 1829 и 1830 гг. Исходя из этого, естественно предположить, что черновая редакция создавалась в начале 1830 г. Окончательную обработку естественно отнести ко времени, непосредственно предшествовавшему сдаче рукописи первой книжки "Вечеров" в набор и на цензурный просмотр (цензурное разрешение ее помечено 26 мая 1831 г.).

Последним этапом авторской работы над повестью явился пересмотр "Сорочинской ярмарки" при подготовке в 1850-51 гг. нового издания "Сочинений". Текст остальных повестей "Вечеров" подвергся в этом издании, так же, как и в "Сочинениях" 1842 г., лишь узко грамматическим исправлениям со стороны редакторов. Иного рода правке подверглась "Сорочинская ярмарка". В тексте повести появились дополнения (например, заключительное предложение гл. II "Вот, что говорили негоцианты о пшенице", отсутствующее в [ВД₁], [ВД₂] и [П]), целые абзацы подверглись более или менее сложной стилистической переработке (например, начало гл. V в прежней редакции: "Усталое солнце уходило от мира, и спокойно пропылав свой полдень и утро, день и пленительно, и грустно, и ярко румянился, как щеки прекрасной жертвы неумолимого недуга в торжественную минуту ее отлета на небо"; в редакции издания 1855 г.: "Усталое солнце уходило от мира, спокойно пропылав свой полдень и утро; и угасающий день пленительно и ярко румянился"). В ряде случаев правка "Сорочинской ярмарки" в издании 1855 г. восстанавливала текст рукописи, отменяя варианты, данные [ВД₁] и [ВД₂]. Например, Сорочинская ярмарка. I "тащился на истомленных волах воз" ([ВД₁], [ВД₂]: "истомленными волами"); "ай да дивчина" ([ВД₁], [ВД₂]: "ай да девушка"); Сорочинская ярмарка. VI "выдумываете" ([ВД₁], [ВД₂]: "выдумаете"); Сорочинская ярмарка. VII "топор" ([ВД₁], [ВД₂]: "секиру" - украинизм "секира" показался, очевидно, Гоголю менее выразительным, чем русское "топор").

Н. С. Тихонравов, отмечая "значительные изменения в изложении", произведенные Гоголем, утверждал, что изменения эти сделаны "под влиянием господствовавшего в нем болезненного настроения" (Соч., 10 изд., I, стр. XIV, 514). Однако, ни цитированный Тихонравовым пример (приведенная выше переработка начала гл. V), ни совокупность всех изменений, внесенных Гоголем в текст [Тр], не подтверждают его вывода, но, наоборот, доказывают большую последовательность гоголевской правки, стремление к максимальному смягчению романтической цветистости стиля, стремление придать изложению большую простоту и реалистичность. Таким образом, принятый в основу настоящего издания для "Вечеров" текст [ВД₂] не дает последней авторской редакции "Сорочинской ярмарки". Было бы, однако, ошибочным воспроизводить целиком редакцию [Тр] - во-первых, потому, что здесь была сохранена, за малыми исключениями, правка Прокоповича, и, во-вторых, потому, что в тексте [Тр] исправления вносились не одним Гоголем, но, очевидно, и его редактором или корректором. Ряд вариантов [Тр], вполне аналогичных правке Прокоповича, вряд ли может быть приписан воле Гоголя: "испытующих очей" ([ВД₁], [ВД₂], [П]: "испытательных очей", Сорочинская ярмарка. V), "дальней родственницы" ([ВД₁], [ВД₂], [П]: "дальней родички", Сорочинская ярмарка. IX), "от взмаха руки его" ([ВД₁], [ВД₂]: "от замашки рук его", [П]: "от замашки руки его", Сорочинская ярмарка. X), "подплясывая" ([ВД₁], [ВД₂], [П]: "подтанцывая", Сорочинская ярмарка. XIII), и др. В виду этого в настоящем издании "Сорочинская ярмарка", так же, как и остальные повести "Вечеров", печатается в основном по тексту [ВД₂]. Исправления издания 1855 г. приняты только в тех случаях, когда они могут быть признаны гоголевскими.

В текст "Сорочинской ярмарки" в настоящем издании внесены следующие исправления против текста [ВД₂]: Сорочинская ярмарка. II "разговаривавшим" - по [РМ₈] и [ВД₁]; [ВД₂]: "разговаривающим"; Сорочинская ярмарка. III "Как чертовщина" - по [РМ₈] и [ВД₁]; [ВД₂]: "Какая чертовщина"; "купцы даже из Гадяча" - по [РМ₈] и [ВД₁]; [ВД₂] - "купцы из Гадяча"; Сорочинская ярмарка. IV "разговорился" - по [РМ₈] и [ВД₁]; [ВД₂]: "разгорячился"; Сорочинская ярмарка. VI "приношения" - по [РМ₈]; [ВД₁]и [ВД₂]: "приношение", что не согласуется с предшествующим упоминанием поповича: "но воистину сладостные приношения"; "придвигая ~ варенички" - по [ВД₁]; [ВД₂]: "подвигая ~ варенички"; Сорочинская ярмарка. VII "шинкарки" - по [РМ₈] и [ВД₁]; в [ВД₂] очевидная опечатка "шинкаря" (ср. предшествующий текст "под яткою у жидовки"); "своего лакомого" - по [ВД₁]; в [ВД₂] очевидный пропуск: "лакомого"; "оживили его" - по [РМ₈]; в [ВД₁]и [ВД₂] очевидный пропуск "оживили", исправленный в [П] и [Тр] на "оживили жида"; Сорочинская ярмарка. X "рожу" - по [РМ₈]; [ВД₁], [ВД₂]: "маску"; кроме того унифицировано (согласно [РМ₈]) написание имени парубка Грицька: в печатных текстах он именуется то Грыцько, то Грицько.

Из исправлений [Тр], принадлежность которых может быть приписана Гоголю, в текст введены следующие: Сорочинская ярмарка. I "стога сена" ([РМ₈], [ВД₁], [ВД₂]: "скирды сена"^*); "переменяла ~ выбирая себе новый путь и окружая" ([ВД₁], [ВД₂]: "переменяет свои окрестности, выбирает себе новый путь и окружает"); "на истомленных волах" (так в [РМ₈], [ВД₁], [ВД₂]: "истомленными волами"); "дивчина" (так в [РМ₈], [ВД₁], [ВД₂]: "девушка"); "дивчина" ("девушка"); Сорочинская ярмарка. II "Вот ~ пшенице" ([РМ₈], [ВД₁], [ВД₂]: нет); Сорочинская ярмарка. III "перед Рождеством" (так в [РМ₈], [ВД₁], [ВД₂]: "пред Рождеством"); "отец нашей красавицы" ([ВД₁], [ВД₂]: "наш знакомец"); "А я на четвертый" ("Чорт меня возьми, если я не на четвертый"); "чтоб и паслись" (так в [РМ₈], [ВД₁], [ВД₂]: "чтобы и паслись"); Сорочинская ярмарка. V "и угасающий ~ румянился" ("день и пленительно, и грустно, и ярко румянился, как щеки прекрасной жертвы неумолимого недуга в торжественную минуту ее отлета на небо"); Сорочинская ярмарка. VI "выдумываете" (так в [РМ₈], [ВД₁], [ВД₂]: "выдумаете"); Сорочинская ярмарка. VII "в образине свиньи" ("в костюме ужасной свиньи"); "не совсем ~ в избах" ([ВД₁], [ВД₂]: "не совсем из храброго десятка и имели притоны в избах"); "на доски, накладенные под потолком" ("на накладенные под потолком доски"); "проклятые бабы" ("а то проклятые бабы"); "речистого храбреца" ([ВД₁], [ВД₂]: "высокого бонмотиста-храбреца"); "сама красная свитка" ([ВД₁], [ВД₂]: "как та красная свитка"); "надевая ее" ("всегда, когда вздумывалось ей надевать"); "топор" (так в [РМ₈], [ВД₁], [ВД₂]: "секиру") "опять" ("снова"); "топором" ([ВД₁], [ВД₂]: "секирою"); "заседателя от..." (так в [РМ₈], [ВД₁], [ВД₂]: "заседателя о..."); Сорочинская ярмарка. VIII "остались ~ на воздухе" ([РМ₈]: "остановились в судорожной неподвижности на воздухе"; [ВД₁], [ВД₂]: "остановились ~ в воздухе); "в непобедимом страхе" ([РМ₈]: "в непобедимом ужасе"; [ВД₁], [ВД₂]: "в ничем не победимом страхе"); "отчаянно ~ руками" ("кричал один, повалившись на лавке, болтая в ужасе руками"); "закрывшись тулупом" ([РМ₈]: "закрываясь тулупом"; [ВД₁]: "в отчаянии закрываясь тулупом"; [ВД₂]: "в отчаянии закрывшись тулупом"); Сорочинская ярмарка. IX "ночью ~ на улице" ([РМ₈]: "один цыган из толпы других"; [ВД₁], [ВД₂]: "один из толпы спавшего на улице народа"; "Озаряясь ~ ночи" ([РМ₈]: "которые, озарившись местами неверно и трепетно горевшим огнем и отененные черными всклокоченными волосами, казались диким сонмищем гномов, окруженных тяжелым подземным паром и облаками мрака непробудной ночи"; [ВД₁], [ВД₂]: "озаряясь местами неверно и трепетно горевшим светом, они казались ~ ночи"); Сорочинская ярмарка. X "исчезли с появлением утра" ("исчезнули вместе с осветившим мир утром"); "рукава свитки" ("рукава"); Сорочинская ярмарка. XI "почувствовал, что схвачен вдруг" ("почувствовал себя вдруг схваченным"); Сорочинская ярмарка. XII "Вот, кум ~ о котором" ([ВД₁], [ВД₂]: "Вот, это тот самый, кум, об котором").

^* (В дальнейших случаях, когда тексты трех начальных источников совпадают, их шифры опускаются.)

II

Из ряда других повестей, входящих в состав "Вечеров", "Сорочинская ярмарка" выделяется широким использованием украинской литературы, знакомой Гоголю еще со времен учения в Нежинской гимназии. В "Книге всякой всячины" (стр. 80-81) он тщательно выписал длинный ряд украинских "эпиграфов", которые Шенрок считал выбранными "из разных произведений" и характеризующими "литературное чтение Гоголя в школе" (Соч., 10 изд., VII, стр. 875); в действительности, все эти эпиграфы извлечены из одного произведения - "Энеиды" Котляревского, возможно даже по какому-нибудь рукописному списку поэмы (см. М. Н. Сперанский. "Заметки к истории "Энеиды" И. П. Котляревского". Львов, 1902, стр. 9-16). Частью своих выписок Гоголь воспользовался для эпиграфов "Сорочинской ярмарки" (гл. III, IV, VIII). Эпиграфы к гл. II, VI, VII, X Гоголь взял "из малороссийской комедии" - в действительности из двух комедий своего отца, В. А. Гоголя - "Собака-вівця" и "Простак", о присылке которых Гоголь просил мать 30 апреля 1829 г. Эпиграф к главе XII взят из "казки" П. П. Гулака-Артемовского "Пан та собака" ("Украинский Вестник" 1818, № 12), наконец, эпиграфы к гл. I, V, IX, XI, XIII - из украинского фольклора, либо по каким-нибудь печатным источникам, либо, скорее всего, просто по памяти^*.

^* (Сам Гоголь отмечал свои фольклорные источники весьма общо и неточно: "Из старинной легенды" (I), "Малороссийская песня" (V), "Из простонародной сказки" (IX), "Пословица" (XI), "Свадебная песня" (XIII). В действительности, первый эпиграф является обработкой (либо вольной записью по памяти) народной песни, третий эпиграф также книжного происхождения.)

Однако отражение в повести отдельных впечатлений украинской литературы значительно глубже и не ограничивается одними эпиграфами.

Больше всего материала для "Сорочинской ярмарки" Гоголь почерпнул из комедии своего отца^*. Так, ситуация: Солопий - Хивря - попович в точности соответствует расстановке персонажей комедии "Простак": Роман - Параска - дьяк, вплоть до характеристик отдельных элементов этого треугольника; явление же VI комедии Гоголя-отца, - сцена неудачного свидания Параски с дьяком, - настолько близка соответствующей сцене "Сорочинской ярмарки" (гл. VI), что несомненно явилась оригиналом последней, внушив писателю даже такие детали, как специфическая речь поповича (в "Простаке" - дьяка), как комический переход от угощения к изъяснению любви, как, наконец, неожиданное прекращение любовной сцены появлением посторонних и собачьим лаем.

^* ("Простак или хитрость женщины, перехитренная солдатом" - "Основа" 1862, № 2.)

Вторым, после украинской литературы, источником, питавшим творческое воображение Гоголя, был украинский фольклор.

Однако в "Сорочинской ярмарке" (как, впрочем, и в других повестях "Вечеров") фольклорные мотивы даны в произвольной авторской передаче, в произвольной же комбинации. Таким образом, например, к фольклору восходит сказка о чорте, выгнанном из пекла (см. Б. Д. Гринченко. "Этнографические материалы, собранные в Черниговской и соседних с ней губерниях", II. Чернигов, 1897, стр. 66), но юмористическое преломление ее, равно как и вся история "красной свитки", повидимому, принадлежит самому Гоголю. История о "красной свитке" повлекла за собою использование фольклорных же мотивов о поисках чортом своего имущества (В. Н. Добровольский. "Смоленский этнографический сборник", I. СПб., 1891, стр. 638) и о несчастьи, приносимом бесовским имуществом (А. Н. Афанасьев. "Народные русские сказки", III. Л., 1939, № 372; М. Драгоманов. "Малорусские народные преданья и рассказы". Киев, 1876, стр. 52; И. Рудченко. "Народные южно-русские сказки", I. Киев, 1869, стр. 74).

К фольклорным представлениям и воспоминаниям восходит также и типология "Сорочинской ярмарки": и простоватый, флегматичный мужик (Черевик), и сварливая жена его, заводящая при случае любовные шашни, и возлюбленный ее, попович, и хитрый цыган, - всё это персонажи многочисленных народных анекдотов и рассказов, традиционные типы украинского народного театра (см. В. Перетц. "Гоголь и малорусская литературная традиция" - "Н. В. Гоголь. Речи, посвященные его памяти". СПб., 1902, стр. 47-55; В. А. Розов. "Традиционные типы малорусского театра XVII-XVIII вв. и юношеские повести Н. В. Гоголя" - "Памяти Н. В. Гоголя. Сборник речей и статей". Киев, 1911, стр. 99-169).

Как уже указывалось, сам Гоголь относился к фольклорному материалу весьма свободно, вариируя его и комбинируя соответственно собственным творческим намерениям. Эта свобода отразилась в частности на типологии повести: фольклорному образу плутоватого цыгана Гоголем приданы несколько неожиданные черты демонической мрачности, не развернутые, впрочем, в повести и навеянные, вероятно, романтической литературой.